Сегодня – позавчера. Виталий Храмов

прибаутки. Это хорошо. Вовремя сказанная – дух хорошо поднимает. Не вовремя – дисциплину разлагает. А знаешь, что такое армия без дисциплины?

      – Стадо вооруженных баранов.

      – Верно. Вижу, человек ты бывалый. Воевал?

      – Не знаю. Контуженый я.

      – А, Натан же говорил.

      Мы прошли мимо вытянувшегося солдата, наверное, дневального, набравшего воздуха полную грудь – видимо, орать что-либо собрался, да так, чтобы оглушить. Но Бояринов остановил его жестом.

      – Вижу, не шуми. Это старшина Кузьмин. Ты не пальни в него случаем. Пока он в таком виде.

      Мы зашли в огромную комнату, где сплошными рядами стояли железные двухъярусные кровати, пока пустые.

      – Здесь будет квартироваться третья рота. Пока недоформированны первые две, но скоро и сюда заселять начнём. А вот и твоя каптёрка. Осваивайся. И переоденься. Форму по размеру найдёшь.

      – Благодарю. По размеру я подберу, а вот что к чему носится, не помню. Не попутать бы.

      – Разберёмся. Ключи возьми на вахте. Давай, старшина, осваивайся. Да поживее.

      – Слушаюсь.

      Я тоже вытянулся, как дневальный до этого. Капитан ушел, громко топая сапогами по крашеному полу. Он припадал на правую ногу. Похоже, неслабо ему досталось.

      А обмыть?

      Узнав у дневального расположение вахты, сходил за ключами, повозившись с замками, отпер, наконец, дверь каптёрки. М-да, нехило. Немаленькое помещение было заставлено стеллажами, просто завалено мешками, свёртками, ещё чем-то, что при слабенькой лампе не разобрать, так плотно, что остался лишь маленький пятачок у двери, но тоже занятый столом с настольной лампой и лежаком, на котором кулем валялись тряпки.

      – В натуре, берлога, – пробормотал я. Ну, с Богом! Надо бы это всё перебрать, так сказать, систематизировать, чтобы знать, что, где и сколько. Но сначала уборка. Вот этим я и занялся. Да так увлёкся, что не услышал подошедших. Только деликатный кашель заставил меня оглянуться.

      – Мать моя женщина! Натан! Ты ли это?

      Натан щерился во все тридцать два зуба. Наверно, лицо моё было забавным. Ещё бы, я вообще офигел – передо мной стоял в новенькой форме с двумя шпалами в петлицах кавалер ордена Боевого Красного Знамени с лицом Натана.

      – Не ожидал?

      – Да я вообще офигел! Извините, товарищ майор!

      – Военврач второго ранга.

      – Вы тоже воевать собрались?

      – Что это за «вы»? Ты никак обидеть хочешь старого бедного еврея?

      – Тебя обидишь. Щупальцами своими весь город опутал, как спрут. Твои знакомцы меня, контуженого старшинку, схарчат и не заметят.

      Натан рассмеялся задорно, заливисто.

      – Не знакомцы, а друзья. Не имей сто рублей, а имей сто друзей.

      – В натуре, еврей. Натан, тебя когда воспитывали, не говорили – с друзьями дружить надо, а не иметь их. Извращенец. Морда еврейская.

      Натан поперхнулся, открыв рот, потом оттуда раздался хохот.

      – Да это ты извращенец, я даже подумать такого не мог!

      – Вы ещё долго