Сегодня – позавчера. Виталий Храмов

ему не говорили. Да и с теми, на кого ему указали, грубо обрывал отношения.

      – По-моему, ты теряешь время.

      – Возможно. Но, прошу, дай доработать его до конца.

      Контуженный на всю голову. Про внутренний мир тех, кому нечего терять

      Как же всё-таки восхитительно пахнут свежие, только с грядки, огурцы, зелёный лук, укроп, петрушка. Обычная больничная еда с ними полностью преображается, имея совсем иной вкус, намного лучший. Я украдкой смотрел на завистливые физиономии соседей по палате. Они только поступили – вчера разгрузили санитарный поезд. Они были далеко от дома, как и я, в принципе. Но ко мне, неожиданно для меня, пришла Катя и принесла эти овощи и зелень.

      Она старательно отводила глаза, я же стремился поймать её взгляд, заглянуть через её очи в душу, понять. Она же, потупившись, сокрушалась, что ягода совсем отошла, что яблок ранних сортов в её саду нет.

      – Ну, ничего. Скоро поспеют яблоки. На одном дереве уже наливаться стали. Бока уже желтеют.

      Она рассказывала о работе, детях, соседях, жизни города. Её трёп меня умилял. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Вот и нам сообщили, что пора бы и закругляться.

      – Пойдём, я провожу тебя.

      Одна беда – портянки одной рукой не намотаешь. И снова Катя бережно и аккуратно запеленала мои ноги, обула сапоги. Соседи по палате пялились на всё это действо даже не дыша.

      – Ух, хороша! – услышал я, едва мы вышли из палаты.

      – Катерина, подожди меня, – попросил я, вернулся в палату: – Ребята, угощайтесь. Мне одному всё одно не съесть. Витамины.

      И совсем тихо добавил:

      – Если хоть от одного похабный намёк в её сторону услышу – лицо обглодаю! Я понятно объясняюсь?

      – Поняли мы, старшина. Иди, выгуливай подругу, не сумлевайся. А за угощение – спасибо.

      – И Екатерине Георгиевне нашу благодарность передай.

      Катерина стояла недалеко.

      – Слышала?

      – Да. Это ты правильно сделал, что поделился с ними. А я ещё принесу. Каждый день носить буду. Если сама не смогу – Васька принесёт.

      Мы прошлись по парку, подошли к выходу в город. Дальше идти я не мог. Хотя и в прекрасных кожаных сапогах, но не в пижаме же по городу дефилировать. Даже и в сумерках, опускавшихся на город.

      – Ты не обиделась на меня?

      – Обиделась. Жену любишь?

      – Люблю.

      – Её здесь нет. Как и мужа моего. Я его тоже до сих пор, дурака, люблю.

      – Совсем не так. Она жива.

      – И мы живы. Пока.

      – Вот тут возразить нечего.

      – Я ведь не покушаюсь на её любовь. Вообще ни на что не покушаюсь. Ты очень на мужа моего похож. И внешне, и лицом, и голосом. Когда я с тобой – как будто он рядом. Не гони меня. Пожалуйста.

      – Не буду.

      – Я завтра приду.

      – Я буду ждать.

      – Пока! – она встала на носочки, потянула мою голову за воротник вниз, чмокнула в щеку.

      И пошла. А я стоял и смотрел вслед. Необыкновенная женщина.

      – Необыкновенная женщина.

      Я сначала даже не среагировал –