Рассказы. ПРОСЕБЯТИНА. Юлия Донская

домой. Мама очень разозлилась – она долго объясняла Берте, что её детей кусать нельзя. Красиво объясняла, эмоционально, приводила какие-то доводы, и много раз у неё спрашивала:

      – Ты поняла меня?

      Но Берта была в тот вечер не разговорчива и всё больше молчала, потупив взор.

      Мне было жалко её и себя, было приятно, что за меня так серьёзно вступилась мама, и к концу их диалога, я уже, конечно, простила Берту. Но тут пришёл папа…

      Папа у меня, чтобы вы понимали: «Во!» – так Малыш объяснял Карлсону особенность характера своего папы, показывая при этом крепко сжатый кулак. Но надо заметить, что у Малыша папа – просто тряпка по сравнению с моим. Если бы я когда-нибудь разбила люстру – у меня даже не хватает фантазии представить, что бы со мною было. Это при том, что многие люди считают меня фантазёркой.

      В общем, домой пришёл папа…

      Мой папа, чтобы вы понимали, он такой человек, которого непременно все должны слушаться. Например, как-то раз они с Бертой пошли в магазин. Он её спокойно зовёт:

      – Берта, иди сюда!

      Она не слушается.

      Тогда он строго на неё смотрит и говорит:

      – Ко мне! Ко мне, я сказал!

      Собака подходит.

      – Сидеть! Сидеть!!!

      Она садится.

      Тут из магазина выходит женщина и говорит:

      – Мужчина, что вы орете? Это моя собака!

      – Вы уверены?

      – Конечно! Только не пойму, как вы научили её «сидеть». Она вообще ни одной команды не знает.

      В общем, мой папа…

      Как бы это объяснить? Ему когда что-то не нравится, он решает проблему радикально, раз и навсегда.

      Например, однажды мне купили нового хомячка, чтобы я не расстраивалась, потому что прошлый у меня умер. Так вот новый хомячок оказался с характером и укусил папу за палец.

      Папа долго не думал, открыл форточку и выкинул его в окно. Надо добавить, что жили мы тогда на девятом этаже… Но всеравно у хомячка с таким характером – не было шансов выжить в нашем доме.

      В общем, думаю, вы поняли мой ужас – домой пришёл папа и не просто пришёл, но увидел нас: маму – разговаривающую с собакой и меня зареванную, с забинтованной рукой.

      Что было дальше – не помню. Думаю, что он спокойно послушал мамин рассказ, а потом ушёл в комнату и вернулся уже с ружьем. Я очнулась на папиных словах:

      – Пойду в лес. Застрелю её.

      Я думала, что у меня от ужаса и горя разорвется сердце. Мой папа, если он что-то сказал – значит он почти это сделал.

      За всю свою жизнь я помню только две папиных угрозы, которые он не исполнил.

      Первая – он не подстриг меня налысо, когда узнал, что я курю. Но, может быть, так вышло лишь потому, что он сказал это – когда мне было двенадцать, а узнал, что я курю – когда мне было двадцать два, – видимо просто за десять лет забыл.

      И вторая – он не застрелил Берту.

      Почему? Не знаю.

      Берта, как я уже говорила, была моим самым лучшим другом, она знала все мои тайны, она радовалась и грустила