Окуляр магии. Кристина Воронова

что её родная мать дала разрешение?! Вы обалдели? Её мать я, я! Я вырастила из годовалого младенца здоровую двадцатилетнюю кобылу, пока её мамочка наслаждалась красотами США. То есть, по магическим законам именно она имеет право обрекать дочь на смерть?! У нас что, средневековье, что ли? А, то есть, Божену прокляли ради её блага… ну-ну, – ехидно добавила Елена. – Я даже не буду делать вид, что хоть немного верю в этот бред. И, запомните, если откат ударит по Зое, я пожалуюсь в Совет магов. Да-да, подам официальную жалобу! Университет магии – это не ваша личная вотчина, сэр Ланселот, а вы – не феодал, что бы вы там о себе не воображали. И что мне теперь делать? Я не хочу смотреть, как девушка мучается на моих глазах, я не настолько сильно её ненавижу. Ничего не делать? Оно само рассосётся? Ну вы и гады! – послышался звук швыряемого в стенку мобильного.

      Шмыгнув обратно в комнату, Божена кинулась в постель, чувствуя непроизвольно выступившие слёзы. Она специально легла спиной к двери, лицом к стене, чтобы мачеха не увидела её слёз, если вдруг решит зайти, проверить, спит она или нет.

      "Как можно кого-то проклинать ради его пользы? – эта мысль стучала в голове тяжёлым молотком. – Кажется, маги действительно сумасшедшие".

      Несмотря на внутреннее напряжение и душевную боль, Божена всё-таки заснула.

      Проснулась она только следующим утром в угрюмом настроении, хотя самочувствие было нормальным. Елена куда-то ушла, и, вздохнув, Божена сама приготовила себе завтрак, удивляясь, как ухитрилась проспать полдня и целую ночь, ни разу не проснувшись.

      Допивая кофе, она мрачно вспоминала подслушанный разговор Елены с непонятно кем. Точнее, с директором университета магии, в котором училась Зоя. Девушка уже раз десять прокляла себя за то, что не удержалась и поддалась желанию увидеть вблизи магическое здание. Ну да, увидела. Ничего интересного так и не заметила, да ещё и пострадала. Прелестно!

      Больше всего в этом разговоре её насторожило упоминание родной матери, которую она почти никогда и не вспоминала, а также эта странная фраза про пользу проклятия. Единственное, до чего она додумалась – это польза её смерти для кого-то.

      Подозревать Зою и Елену не хотелось, но мысли предательски сворачивали на эту тему.

      Да, во время телефонного разговора мачеха рьяно заступалась за неё, но ведь могла же и просто играть на публику. Или вдруг как-то почувствовала, что "жертва" не заснула и слышит её?

      Чтобы развеяться, девушка достала недавно купленный спортивный костюм и удобные, симпатично смотревшиеся на её стройных ногах кроссовки, облачилась в них, заплела волосы в косу и вышла на улицу, несмотря на мелкий дождь и холодный ветер.

      На стадионе, к её удивлению, занимались какие-то чокнутые фанаты футбола, а больше никого не было. Она зашла через открытые ворота и направилась к беговой дорожке, выкрашенной в оранжевый цвет и разделённой белыми линиями на несколько узких дорожек.

      Медленно затрусив по ней, стараясь не напрягаться, помня о том, что раньше она бегом