Сын Авроры. Жюльетта Бенцони

во дворец? О нет, на это у меня нет ни малейшего желания!

      Девушке не хотелось объяснять, что на самом деле она избегала встречи с Марией Эстерле, но Клаус стоял на своем:

      – Тогда отправьте во дворец меня! Я там никого не знаю и совершенно не боюсь никаких встреч.

      – А разве я сказала, что боюсь? – вспылила Аврора.

      Тут Амалия посчитала нужным вмешаться и встала на сторону молодого человека:

      – Но он прав, Аврора! Мы не можем сидеть здесь бесконечно в ожидании какого-то распоряжения. Говорят, что король собирается в Дрезден, где примет русского царя Петра. А еще говорят, что вскоре его ожидает пренеприятный разговор с женой. Поляки четко обозначили свою позицию по поводу иноверной королевы. Кроме того… я буду вынуждена тебя покинуть: мой супруг зовет меня в Лейпциг. У него там гарнизон…

      Аврора прекрасно понимала, что Амалия и Клаус были, по сути, правы, но все никак не могла решиться на отъезд. Наконец, когда она почти уже решилась покинуть Варшаву, пришло вожделенное письмо. В паре сухих, подчеркнуто-официальных строк Август сообщал ей, что пока не нуждается в ее услугах, и желает, чтобы она вернулась в Кведлинбург, где должна ожидать его дальнейших указаний. Ребенка же, писал он, можно перевезти в Берлин к некоему Руссо – протестанту французского происхождения, который был раньше придворным слугой в Версале и которому можно доверять. В Кведлинбурге Морица оставлять было нельзя, поскольку город с недавних пор принадлежал Пруссии. Было бы неплохо, если бы госпожа фон Кенигсмарк продолжила свое общение с курфюрстом Бранденбургским с прицелом на долговременное сотрудничество. С наилучшими пожеланиями и прочее, и прочее, и прочее…

      Аврора была в ярости:

      – Доверить Морица какому-то незнакомцу?! Бросить его в Берлине, а самой запереться в этом треклятом монастыре? Так вот какую судьбу нам уготовило Его Величество! Что ж, я немедленно отправляюсь к нему, чтобы сказать все, что о нем думаю!

      Клаусу и Амалии пришлось изрядно потрудиться, чтобы успокоить разгневанную графиню. Она кричала, что несложно догадаться, кто стоит за всем этим: Флеминг! Ну, разумеется, это был он! То, что он предложил ей объединиться против выскочки Эстерле, вовсе ничего не значило! Естественно, первый министр не хотел, чтобы Аврора ввязывалась в его политические дела и подрывала его драгоценный авторитет перед лицом Фридриха Августа!

      Амалия фон Левенгаупт знала свою сестру достаточно хорошо, а потому позволила буре разразиться в полную силу. Когда пик ярости, наконец, прошел, Аврора бросилась на кровать и расплакалась. Амалия выждала несколько минут, чтобы сестра побыла наедине со своим горем, а потом, решив, что настал подходящий момент, помогла ей подняться и крепко обняла:

      – Давай мыслить здраво. Если Флеминг и впрямь стал инициатором этого письма…

      – Подозреваю, что он вообще его продиктовал!

      – … то, заявившись к Августу, ты ничего не добьешься! Ты же знаешь,