Сын Авроры. Жюльетта Бенцони

его в Дрездене тоже не представляется возможным… Быть может, он сможет жить вместе с детьми вашей сестры?

      – Они в Швеции, Ваши Величество. А это еще дальше, чем Гамбург!

      – Верно, верно… Нет, так дело не пойдет. Мне надо хорошенько обо всем подумать, – добавил Август с внезапным раздражением. – Я займусь этим завтра, когда мои вещи окончательно будут перевезены во дворец. Эта каменная громадина – сущий кошмар… В общем, пока не торопитесь с отъездом! Как только я что-нибудь решу, я обязательно дам вам знать!

      – Как прикажете, Ваше Величество! Могу я только спросить, скоро ли мы сможем увидеть нашу королеву?

      – Кор… ах да, мою супругу! Ну, так знайте: у меня от нее одни хлопоты! Кто бы мог подумать, что столь тихая и мягкая женщина станет упрямиться и отказываться от принятия католической веры! А между прочим, поляки ни за что не согласятся короновать лютеранку. Как бы вы поступили на моем месте?

      – Даже не знаю, Ваше Величество, – проговорила Аврора, пряча улыбку. Она с удовольствием отметила про себя, что, возможно, Кристина Эберхардина не так проста, как кажется. – Но, думаю, торопиться не стоит. Взвесьте все, как следует, обдумайте… Она ведь приехала в Польшу?

      – Нет. Она осталась в Дрездене… Кстати, может, вы согласитесь навестить ее? Она вас любит, да и моя мать о вас очень высокого мнения…

      Будучи протестанткой, Аврора слабо представляла себе, как сможет убедить Кристину Эберхардину принять католицизм, поэтому решила закончить эту беседу:

      – Могу ли я напомнить Его Величеству, что его ожидают и что уже довольно поздно?

      – О, рядом с вами время летит незаметно! До скорой встречи, дорогая моя! Гакстгаузен вас проводит!

      И он исчез, так внезапно, будто сквозь землю провалился… Даже не удосужившись обнять ее или поцеловать руку! Авроре вдруг стало очень тоскливо. Что ж, времена меняются… Пора бы ей свыкнуться с мыслью, что в недалеком будущем ей придется довольствоваться ролью друга, советника и, вероятно, шпионки. Она была готова на все ради короля – при условии, конечно, что он признает своего внебрачного сына и поможет ему встать на ноги…

      Дойдя вместе с управляющим до кареты, Аврора как бы невзначай спросила:

      – Как же так получилось, что я не заметила при дворе ни одной женщины? Где королева? Или… графиня Эстерле?

      – Графиня уже два дня как во дворце: дожидалась Его Величества. Что же касается королевы, то, по всей видимости, она не желает приезжать сюда.

      – Может, она и права! – процедила Аврора, и в голосе ее послышалось разочарование, смешанное с яростью.

      Ей было невероятно трудно признать, что после коронации ее милый князь, отрада дум и сердца, превратился в совершенно заурядного человека… Он стал таким, как все! Более того, Авроре вдруг стало стыдно оттого, как он ею сегодня воспользовался. Она дала себе слово, что этого больше не повторится…

      В последующие несколько дней Аврора, Амалия и Клаус, которым в незнакомом городе не оставалось ничего другого, как просто смотреть и слушать, узнали