Клятве вопреки. Карен Хокинс

к чаю. – Леди Мактот протянула внучке руки.

      – Замечательно. Добрый день, бабуля. – Маркейл легонько обняла бабушку. – Надеюсь, у тебя все хорошо.

      – Все прекрасно. – Леди Мактот похлопала по дивану рядом с собой. – Однако удивляюсь: почему ты так торопилась, что даже не прислала записку, как обычно?

      Маркейл бросила взгляд на Бриггза, и пожилой дворецкий немедленно поклонился и направился к двери.

      – Я подам еще чаю и кексы.

      Как только дверь за ним закрылась, Маркейл повернулась к бабушке.

      – Да, у меня все в порядке. Я хорошо кушаю. И пока не влюблена. А теперь, когда с формальностями покончено, мы можем поговорить.

      У бабушки дрогнули губы, а в глазах вспыхнул огонек.

      – Значит, я настолько предсказуема, что ты можешь ответить на все мои вопросы еще до того, как я их задала?

      – Да, но только в самом лучшем смысле слова.

      Маркейл была близка с бабушкой, и это доставляло радость им обеим.

      Кроме друг друга, у них не было никого на свете. В двадцать семь лет это еще можно вытерпеть, но в более солидном возрасте, как догадывалась Маркейл, гораздо труднее.

      Это мать виновата в том, что согласилась с глупым указанием отца решать, с кем ее дочь может и с кем не должна видеться. Ее отец, сэр Мангус Фергюсон, обедневший ирландский лорд, был просто помешан на собственной родословной и не одобрял бабушку – хотя более чем охотно принимал от нее деньги, пока его непомерная расточительность не вынудила ее лишить его столь щедрых поступлений.

      Отец никогда не простил ее и запретил жене и пяти дочерям вообще когда-нибудь разговаривать с бабушкой. Хорошо, что Маркейл никогда не слушалась отца. Даже в пятнадцать лет она уже понимала, что он просто хвастун и пустой человек.

      …Тихий стук оповестил о прибытии Бриггза. Он появился с подносом, и через несколько секунд перед Маркейл стояла чашка горячего чая и тарелка с кексом – белым, как белая льняная салфетка, расстеленная у нее на коленях.

      – Благодарю вас, Бриггз.

      – Рад услужить вам, мисс. – Обернувшись к хозяйке, он вежливо спросил: – Не желаете ли еще чая, миледи, пока я не ушел?

      – О нет. Мне достаточно. Спасибо, Бриггз.

      Тот учтиво поклонился и тихо вышел.

      – Он – сокровище, – сказала Маркейл, дождавшись, когда закроется дверь. – Мой дворецкий далеко не такой внимательный.

      – Не знаю, что бы я без него делала, – честно призналась бабушка.

      – Думаю, тебе не стоит беспокоиться. И не только потому, что Бриггз искренне восхищается тобой. Ты – великолепная хозяйка, дорогая.

      – Тем, кто заботится о других, платят той же монетой.

      – Это хорошее жизненное правило. – Маркейл старалась верить, что человеческая доброта наследуется. Она научилась этому у бабушки, но события последних нескольких недель существенным образом эту веру поколебали. Маркейл упала духом, подумав о послании в своем ридикюле. Она не знала как, но должна была довести его содержание до бабушки.

      – Маркейл,