Клятве вопреки. Карен Хокинс

не веришь и теперь.

      С нервно забившимся сердцем Маркейл опустила взгляд туда, где из-под юбок выглядывали ее ноги – одна обутая, одна нет. «Он не может знать, лгу я или нет. Он, несомненно, просто блефует».

      Что ж, она знала, как вести себя с обманщиком.

      – Не важно, что я думаю и чего не думаю. – Маркейл вздернула подбородок и со спокойной уверенностью встретилась взглядом с Уильямом. – Этой вещицы со мной нет.

      – Где же она?

      Уильям окинул взглядом комнату, и Маркейл заставила себя улыбнуться.

      – Все тот же упрямый Уильям.

      – Все та же лживая Маркейл! – выпалил он в ответ, и его взгляд остановился на ее сундуке. Подойдя к нему, Уильям попробовал поднять крышку. – Он заперт?

      Она пожала плечами.

      – Прекрасно. Я открою его своим способом. – Сжав губы, он поднял ногу и ударил ею по сундуку.

      Маркейл скривилась, но постаралась скрыть возмущение.

      Уильям бил и бил, пока наконец петли не сдались и сундук не опрокинулся на бок.

      – Это была пустая трата времени. Твоей реликвии там нет.

      Нагнувшись, Уильям перевернул сундук, и на пол вывалилась радуга шелковых платьев и масса туфель вперемешку с несколькими сорочками из тончайшего батиста.

      Маркейл была вынуждена подавить желание вскочить и собрать свои вещи, так как не могла этого сделать, не выставив напоказ дорожную сумку, и довольствовалась угрозой:

      – Ты за это заплатишь.

      – Уже заплатил. – Он поворошил ногой одежду, мокрым сапогом пачкая наряды.

      – О, ради Бога, Уильям! Убери свои грязные сапоги от моей одежды! Ты ее испортишь!

      Он нагнулся и поднял особенно прозрачную батистовую сорочку.

      – Очень милая. Полагаю, ее подарил тебе Колчестер.

      – Нет, я сама купила. От газового освещения в театре очень жарко, а чем легче сорочка, тем прохладнее.

      Бросив ее на пол, Уильям взял длинную шелковую ночную рубашку и, подняв ее вверх, встретился взглядом с Маркейл.

      – С каких пор ты начала надевать в постель ночную рубашку?

      У Маркейл вспыхнули щеки.

      – Джентльмену не пристало говорить о столь деликатных подробностях.

      – А леди не пристало иметь такие подробности в своем прошлом, – парировал он.

      Маркейл чувствовала, что заслужила упрек. Во всяком случае, Уильям прав – прежде она не надевала в постель ночную рубашку. Но все эти годы, после того как она его оставила, ей было мучительно одиноко, особенно по ночам. В ночной рубашке она чувствовала себя не такой уязвимой и беззащитной, как бы наивно это ни казалось.

      – С тех пор многое изменилось, – пожала плечами Маркейл.

      – Не сомневаюсь. – Уильям бросил ночную рубашку рядом с сорочкой и огляделся вокруг. – Ты привезла еще какой-нибудь багаж?

      – Нет, только сундук.

      Он подошел к комоду и, вытаскивая каждый ящик, заглядывал в него, под него и за него.

      – Ты зря тратишь время, Херст.

      Не обращая на нее внимания, Уильям обыскал