Приключения Арлекина. История деревянного существа. Юрий Семёнович Зак

доктора, причём не только для себя, но и для всего театра.

      – Так. Так, так, – доктор осторожно постукивал деревянным молоточком по спине Арлекина. Звук был неровный, в местах былых ран и трещин был глуше, сопровождался едва слышимыми потрескиваниями. Доктор хмурился, постукивал, прикладывал ухо к желтоватой спине пациента.

      – Так, так, так. Ну что же, в общем, как-то так.

      Доктор быстро писал гусиным пером, иногда задумываясь и покусывая палец. Арлекин медленно одевался, оглядывая лабораторию Доримера, пыльные стеклянные колбы причудливых размеров, соединявшиеся трубками тонкого стекла, баночки и реторты с разноцветными жидкостями, рассыпанный в аккуратном жестяном лоточке серый сухой порошок.

      – Так, – доктор поднял глаза на Арлекина и застыл по своему обыкновению, уставившись неподвижным взглядом в прямо в глаза деревянному пациенту. – Ты. Продолжай мазать, чем и мазал. Два раза в день.

      Арлекин кивнул.

      – Воды избегать, – продолжал доктор высоким тихим голосом с хорошо заметным акцентом, – как минимум три недели.

      Арлекин снова кивнул.

      Доктор опустил наконец взгляд.

      – Иди.

      Бредя по длинным коридорам в свою каморку, Арлекин думал, как же, доктору, да и не только ему, наверное, странно и дико видеть иную жизнь. Зародившуюся не в утробе другого существа и не от плоти его, а из ниоткуда, из мёртвой плоти растения. Молния породила огонь и люди бережно передают этот огонь от факела к факелу и видят, как огонь порождает огонь.

      И вот вдруг один из факелов загорается сам, без прикосновения к другому факелу, без таинства сопричастности к этой бесконечной эстафете.

      И ясно всем окружающим, что несмотря на то, что огонь тот внешне не отличим от любого иного, он всегда будет чужим и всегда будет иным для мира, в котором огонь – это всегда порождение молнии.

      Но этот огонь не молния и не от плоти её! Он появился неведомым миру образом и его свет режет глаза и умы всех вокруг, и как же всем будет легче на сердце, если огонь этот, выбившийся из стройной анфилады связанных друг с другом огней, наконец погаснет. Проходя по коридорам театра, Арлекин слышал за окнами шум города, мельком видел площадь, снующих людей, неторопливая, крикливая и суетная жизнь столицы шла своим чередом за стенами их приюта.

      "Ну что же, – думал Арлекин, – во всяком случае, мы им пока что нужны. Мы раздражаем, мы презираемы и мы ненавидимы, это очевидно. Но сильные мира сего столь же равнодушны к участи деревянных существ, как и суевериям и инстинктам толпы, и мы под защитой. Однако что же будет, когда нужда в нас иссякнет? Если завтра наше существование начнёт приносить больше обременения чем пользы? Если выяснится, что деревянное войско слишком быстро сгорает в пламени боя? Если наши шутки и кривляния осточертеют и перестанут смешить их? Что же тогда?"

      *********************************************************************

      – Прррошёл я сорок битв и войн! Но в сердце я срррражён