Герой Днепра. Александр Федорович Чебыкин

«Артиллеристы, стреляйте! Почему не стреляете? Стреляйте!». Батарея молчала. Танки подошли к оврагу и стали обходить его, подставляя свои бока. Давыдов дал команду: «Огонь!». С первого залпа были подбиты четыре танка, следом еще два. Огонь шел и с соседних батарей, а из-за Днепра била дальняя артиллерия. Пехота стреляла из винтовок, автоматов, пулеметов, снайперских винтовок, отсекая немецкую пехоту от танков. Прорвавшиеся танки забрасывали гранатами, бутылками с зажигательной смесью. Фашисты не выдержали мощного сопротивления, начали отступать, оставляя на поле боя горящие танки, автомашины и раненых. Отошли за высоту, перегруппировались и вновь атаковали наши позиции. Вторая атака быстро захлебнулась: артиллеристы в первом бою успели пристреляться на местности, да и мощь противника была уже не та. Воинский дух немцев был сломлен, они с опаской продвигались к полю боя, прячась за подбитые танки, и как только высовывались из-за укрытия, тут же попадали под прицельный огонь.

      После двух танковых атак враг оставил на поле боя 24 танка, 20 разбитых автомашин, массу личного оружия. Батарея Давыдова понесла большие потери: прямым попаданием полностью были выведены из строя два расчета. Погиб друг Николая, земляк, командир орудия старший сержант Кузькин Василий Васильевич, погибли два отличных наводчика – Побасенкин Фома и Понаморов Михаил. Давыдов был ранен в шею, пуля прошла над предплечьем, слегка задев центральное сухожилие, голову развернуло влево, шея не вращалась, боль била в затылок. Трудно было говорить и двигаться. Собрал оставшихся в живых солдат батареи. Приказал раненых отправлять в санчасть, которая развернулась на берегу, под обрывом. Раненые солдаты и сержанты просили: «Товарищ лейтенант, давайте похороним боевых товарищей, попрощаемся по русскому обычаю, а потом уже кто в госпиталь, кто в санчасть. Мы стали одной семьей, воюем вместе полгода, идем с боями из-под Сталинграда». Поступила команда собрать убитых и похоронить. Командир дивизиона капитан Чкаусели попросил разрешения похоронить артиллеристов отдельно. Николай стоял на коленях перед лейтенантом Зуевым и повторял: «Как же это тебя, Костя, угораздило, что скажу селянам?». Оба из одного района, только Зуев был на два года постарше, воевал с первого дня войны. Вместе окончили ускоренные офицерские курсы, дружили, делились друг с другом самым сокровенным. Лицо лейтенанта Зуева почернело от пороховой гари, курносый нос заострился. Давыдов закрыл глаза другу и, положив ладонь на его лоб, сказал: «Константин, не беспокойся, отомщу за тебя и погибших товарищей, постараюсь дойти до Берлина и пальнуть из нашей пушки по рейхстагу».

      С закатом солнца немцы прекратили атаки. Капитан Чкаусели – среднего роста, со светло-карими глазами и темно-русыми вьющимися волосами, с длинными усами, которые он постоянно подкручивал, подвижный, сыпавший шутками-прибаутками, частенько повторявший, что только он – гуриец родом из города Ланчхути – истинный грузин, а остальные грузины – мингрелы, сваны, имеретинцы,