Буриданы. Новый мир. Калле Каспер

той компании, которую Пээтер раньше называл «сумасшедшими» – они и выиграли выборы. Может, стоило поменять партию? В сущности, нечто подобное Пээтер даже сделал: когда Народный фронт после независимости раскололся, он интуитивно выбрал более умеренное крыло, то, которое было не прочь сотрудничать с «сумасшедшими»; и сотрудничало, но без него.

      После такого удара Пээтер решил уйти из политики. Вернемся-ка к литературе, подумал он – но выяснилось, что возвращаться особенно некуда, то есть, литература, конечно, существовала, даже журнал «Лооминг», в редакции которого он когда-то работал, продолжал издаваться, но вот гонорары там – и не только там – платили настолько ничтожные, что на них не смог бы прокормиться даже очень малотребовательный человек. Канул в небытие и Литфонд, он исчез вместе со своим родителем, советской властью, и Пээтер даже пожалел, что относился к этому учреждению с немалой долей иронии.

      Какой-то фундамент для новой жизни он, все-таки, заложил. Когда позвонила Марина и спросила, не хочет ли Пээтер купить ее квартиру, поскольку сама она собирается переселиться в Россию, Пээтер, усмирив гордость, ответил: «Почему бы и нет, если сойдемся в цене», – ответил, хоть и не забыл, как любовница еще недавно осыпала его страстными упреками. «Разве это, по-твоему демократия?» спросила Марина гневно после провозглашения независимости. «Почему вы нам врали, что не будете преследовать русских? Зачем обещали, что в новом государстве у всех будут равные возможности? Или вы загодя решили воспрепятствовать нам стать гражданами? Но почему в таком случае вы заключили договор с Ельциным? Ах тогда вам нужна была помощь России, а сейчас нет? Но это же подло, Пээтер! Неужели тебе не стыдно? Или ты тоже считаешь меня оккупантом?» И что он должен был на обвинения ответить? Что «сумасшедшие» никакого договора с Ельциным не подписывали и вообще считают, что предыдущее правительство не обладало достаточными полномочиями для заключения подобного соглашения? Но его партия ведь сотрудничала с ними… Упреков у Марины было предостаточно: зачем надо было закрывать заводы, зачем вытеснять из страны образованных русских, тех, кто мог принести пользу Эстонии? Родители Марины, вскоре после провала путча, переехали в Москву, отцу подобрали там новую должность, сама Марина какое-то время еще терпела, надеялась, что все наладится, но теперь решила последовать их примеру. «Меня уволили из-за недостаточного знания государственного языка. Скажи, зачем библиотекарше, выдающей русским читателям книги на русском языке, досконально знать эстонский? Что мне теперь делать, если я хочу остаться здесь, пойти в проститутки, что ли?» На этом поприще Марина могла бы добиться ошеломительного успеха, подумал Пээтер, но вслух говорить не стал: непонятно, поймет ли любовница комплимент? Денег на покупку квартиры у него не было, но зато мгновенно возник план, откуда их достать: Маргот в последнее время стала часто приезжать из Стокгольма на родину, естественно, вместе с мужем-эмигрантом, из которого жена – вместо