Патрициана. Регина Птица

протянул перед собой руки и осмотрел покрытые шрамами запястья. Следы от кандалов отпечатались на коже алыми знаками, но кто-то обработал раны. Тут же вспомнив про другую, куда более страшную, он осторожно коснулся плеча и обнаружил, что его затягивает бинт. Страх нахлынул солёной волной, страх остаться калекой был куда сильнее, чем страх возможной смерти или любой другой. Он закрыл глаза, заставляя себя успокоиться и сгорая от презрения к собственной слабости.

      «Бесполезная трусливая тварь. Твой хозяин был прав».

      Норен сделал ещё один глубокий вдох и попытался заставить себя сосредоточиться на том месте и времени, где он находился сейчас.

      Осторожно подвигал прокушенным плечом. Оно было неумело, но старательно перебинтовано. Пальцами уже можно было шевелить, но более серьёзные движения отдавались ноющей болью в повреждённых тканях.

      Убедившись в том, что руки целы и даже слушаются его, он осмотрел свои обнажённые ноги и пришёл к выводу, что и там критических повреждений нет. Затем ещё раз обвёл взглядом комнату.

      На другом конце постели Норен обнаружил одежду – коричневые кожаные брюки, белую батистовую сорочку и алый бархатный камзол. Норен взял вещи в руки. При ближайшем рассмотрении одежда оказалась весьма поношенной, но абсолютно целой и только что вычищенной. Это было приятно.

      Не сдержавшись, он потёрся щекой о нежную ткань сорочки. На глазах проступили слёзы. Он давно уже забыл, что прикосновения к чему-либо могут доставлять удовольствие.

      Осторожно, стараясь не тревожить рану, Норен натянул брюки и рубаху. Рядом на полу обнаружилась пара таких же поношенных, но вполне добротных, а некогда даже роскошных сапог.

      Сапоги он тоже трогать не стал, хотя уже заметил в них большую пользу – они позволяли спрятать кинжал.

      Поколебавшись, Норен взял нож и засунул его под матрас. Расхаживать с оружием по дому вряд ли пристало, даже если это дом энтари – рассудил он. Взял в руки лампаду и поднялся на ноги.

      Уже вставая, бросил взгляд на окно в изголовье кровати – в тёмно-синем небе плыл умирающий серп луны. В ту ночь, когда он видел её в прошлый раз, луна была полна.

      Норен невольно шагнул к окну, выглядывая наружу – окна выходили на сад, отгороженный от города забором вдалеке.

      Меж стройными стволами олив царила тишина, лишь слабо отблёскивала в темноте поверхность фонтана и тихонько журчали струи воды. Над простым бассейном возвышалась стела. С её мраморного бока смотрел грозный лик незнакомого божества – хранителя дома.

      Чуть в стороне виднелась гранитная глыба мавзолея – памятника предкам, которые покровительствовали каждой знатной семье.

      В саду и дальше, за оградой, царила тьма. Не горели лампады ни в одном окне. Только далеко-далеко за перекрёстком мерцали огни факелов и скользили тени людей.

      Ещё дальше, за чёрными контурами домов, виднелось море. Норен на мгновение зажмурился, не веря своим глазам. До сих пор он не оказывался так близко к морю никогда. Открыл глаза и долго