Та, которой не было. Алиса Дэшоу

кабинете вдвоем. Что помогло бы Вам начать разбирать этот завал?

      – Взять первый чертеж, повесить его на чертежную доску, выбрать на нем только то, что функционально и отзывается в сердце, вырезать или скопировать, а остальное выбросить.

      – Как вы себе это представляете, Кэрри? Что мы могли бы сейчас сделать, чтобы разобрать таким образом первый чертеж.

      – Разобраться с первой значимой датой моей жизни, доктор, со днем моего рождения.

      – Хорошо, понимаю. Кроме того, что вы мне уже рассказали об обстоятельствах вашего рождения, что бы вы еще хотели добавить к этой истории?

      – Рассказать о том, что было после.

      – Хорошо, продолжайте.

      – Я родилась в самом конце осени, можно сказать, начале зимы. Снег уже выпал. И для моей матери это было чем-то новым и непривычным, ведь до этого она жила в климате, в котором со снегом практически не была знакома. Более того из столицы переехала в совсем маленький провинциальный городок, захолустье, которые во время советской власти росли как на дрожжах по всей стране и как близнецы были похожи друг на друга, не имея ни истории, ни характера.

      Родилась я с несколькими гемаглиомами на теле: на лице, в области локтя на левой руке и под левой грудью. В то время их лечили, прижигая жидким азотом. Но подобные операции в местной поликлинике, конечно же, не проводились, а поэтому везти меня нужно было в областной центр. Мне часто доводилось слышать от матери истории, как она со своим отцом, моим дедом, ездила туда на электричке. Так и представляется в голове картина деда с пакетом из меня, плотно укутанной в одеяло, и подле него мама, худенькая, замерзшая, тревожащаяся, и все это особенно снежной зимой в суровый холод. К счастью, на лице шрам не сохранился, но вот на локте и под грудью они до сих пор есть, жирные ломаные линии с кляксами по бокам. Я не знаю и не могу представить своего тела без них. Из-за одного из этих шрамов с левой стороны грудь заметно меньше, чем с правой, что всегда заставляло меня стесняться этой диспропорции. И только сейчас, когда я куда меньше вешу, чем за всю мою жизнь до этого, эта разница почти не видна и больше не имеет значения.

      Помимо этого, сразу же после моего рождения мать потеряла молоко из-за простуды и потому кормить меня не могла. Вместо нее стала кормить меня другая женщина из той же палаты в родильном отделении. Ее сын родился в один день со мной. Так у меня появилась молочная мама и молочный брат. Так и началась моя история приобретения родных людей, не связанных со мной кровным родством. Удивительно, но оглядываясь на это сейчас, оказывается, все это началось задолго до того, как я осознанно стала причислять людей из моего окружения к кругу родных. Но обо всем по порядку, так что об остальных расскажу, когда до них дойдет очередь.

      – Интересно. Расскажите о своем молочной маме. Насколько они похожи с вашей родной?

      – Совершенно не похожи, – Кэрри отвечает с улыбкой на мой вопрос и, устраиваясь поудобнее в кресле, продолжает, – Моя родная мать похожа на прохладное горное озеро, тихое и спокойное, по крайней мере сейчас, задумчивое, почти