Сталинград.Том шестой. Этот день победы. Андрей Воронов-Оренбургский

губ. Посмотрел на Кучменёва.

      – Так точно, товарищ Сталин.

      – Кто комдив? – лицо Хозяина, прищуренные глаза обрели вдруг выражение недоверия. Озирая политрука со всех сторон, Он, словно желал убедиться, что перед ним натуральный, из костей и кожи, человек, действительно из Сталинграда, а не ряженая кукла.

      – Генерал-майор Березин, товарищ Сталин.

      – При вас, на Волге, Березин?

      – Никак нет, товарищ Сталин.

      – ? – на тёмном, как грецкий орех, лице главнокомандующего застыло желчное раздражение.

      – Был с нами. Неделю назад убит. Прямое попадание гаубичного фугаса в КП. Санитары даже толком собрать не смогли.

      – Вай-ме…М-да, трудно сэйчас…в Сталинграде и рядовому и генэралу, – Он сокрушённо покачал головой. Затянулся дымом и, чуть погодя, продолжил:

      – А камандир батальона кто? – Он цокнул по-кавказски зубом, будто сказал: «Ни обижайся, капитан. Это ещо нюжно понять, кто ти такой! Как к тибе попавла информация и пачэму её даставил… имэнно ти! Тех, кто даставляет падобную инфармацию с фронта…нюжно правэрять и правэрять, нэ так ли?»

      – Майор Танкаев, товарищ Сталин.

      – Тан-ка-ев? – оживился Верховный. Чиркнул спичкой. – Чэченэц? – настороженно спросил Он.

      – Никак нет. Дагестанец.

      – Лезгин? Даргинэц?

      – Аварец, товарищ Сталин. Родом из Урады. Слыхали о таком селении?

      – Мм…аварэц, значит…Чито ж, аварцы на Кавказе издрэвле славились воинской доблестью, бурками, лашадьми и арюжием. Вэликий имам Шамиль…был тоже аварцэм. Э-э, надэюсь…и твой камандыр Танкаев – кавказэц доблестной чэканки? Ни хужэ тибя, палитрук?

      – Никак нет.

      – ?! – глаза Верховного вновь обрели выражение предельного недоверия.

      – Лучше, товарищ Сталин! – убеждённо скрепил Рысян.

      – Хароший атвэт. Маладэц. Да ти…присаживайся, джигит. – Вождь вялым жестом пригласил сесть на стул к большому двухтумбовому столу. Сам при этом оставался в кресле, среди золотисто-лимонных пятен солнца. – Хочиш-ш виноград? – Хозяин успокаивался, обрёл равновесие. Отыскал точку опоры, позволяющую ему оставаться спокойным, величественным, знающим хитросплетения государственных нитей, управляющим военной и политической ситуацией. – Ти кюшай, капитан, виноград. Пробывал его когда-нибудь?

      – Давно. Один раз. Мамка по случаю где-то достала, для нас с сестрой. Но вкуса…не помню. – Рысян, веселея голосом, ближе придвин стул, потянулся за виноградом.

      – «Мамка» достала…– усмехнулся Сталин. – А вот типэрь «папка» угащает тибя, Алексэй. – Я, вэдь, ваш отэц, капитан. Ви, – Он качнул трубкой туда-сюда, – все мои дэти. Вся страна – от Тихого океана до британских марэй. И каждова жалко. Ви, как пальцы на руке. Руби любой – больно будэт. О каждом сэрдцэ балит. Вэриш-ш? Сиди, сиди, вставать ни надо.

      – Так точно, товарищ Сталин. Да мы…за вас!.. – заквашенные-залепленные кровавыми синяками глаза