Чародейка из Вавилона. Настя Север

на пользу. И даже стало как-то жаль себя – всю эту практику, все эти убогие завтраки, обеды и ужины, меня грела только мысль об идеальном плоском животе. И вот.

      – Ты так похудела, Рина! – будто прочитав мои мысли, сказала мама.

      – Видимо, это ненадолго, – пробормотала я и все же, отставив тарелку из-под мяса, взяла круассан. Один раз не жиробас, как сказал бы Вадя.

      Мама сидела напротив, ничего не ела и не сводила с меня взгляда. Немного встревоженного и трагичного – она всегда смотрела на меня с каким-то трагичным выражением.

      – Как там Вадя? – снова вторила моим мыслям она. Третий глаз у нее, что ли, открылся. Хоть она и была целителем, а все целители в большей или меньшей степени менталисты, ей досталась скорее меньшая степень.

      – Поехал в Сады за какими-то букашками.

      Обожемой, как это вкусно. Целая вечность без шоколада, как я жила все это лето? Да за это душу можно продать.

      Надо надеть свои часы со счетчиком калорий – я не брала их с собой, чтобы они не сломались от маградиации.

      – Это правда, что на вас напали в дороге? – градус трагичности вырос вдвое. – Тебя не ранили?

      Ох, после того, чего я только каким-то чудом избежала в Хлебах, это казалось таким далеким.

      Я отложила половинку круассана и отпила горячее какао без сахара.

      – А что об этом говорит дядя?

      Она поджала губы, как делала всегда, когда речь заходила о дяде.

      – Он уехал в середине июня и все еще не вернулся.

      Я поставила чашку мимо блюдца, и какао расплескалось по голубой скатерти.

      – Как?

      Где он? Он жив? А вдруг его убили дикие?

      Во мне вновь появился этот противный страх, который теперь внушали мысли о диких – который должен был остаться за ВКАДом.

      – Не волнуйся. Он регулярно шлет отчеты с постов. Последний был из Спелых Хлебов четыре дня назад.

      Трагичность зашкалила, и вокруг нас начала сгущаться настоящая Аура Трагичности. В глазах заплясали черные точки.

      Я нервно дернула рукой, и кружка опрокинулась совсем. Какао выплеснулось, залив блюдо с выпечкой, и тонкой струйкой потекло на ковер.

      – Что с дядей? – хрипло спросила я.

      – Твой дядя участвовал в штурме. Он… жив, – она опустила глаза, и мне померещилось отчетливое «к сожалению», повисшее в воздухе.

      Я выдохнула, откинулась на спинке стула. Ох, даже ладони взмокли. Заставила же она поволноваться. Конечно, дядя в порядке. Он первоклассный маг и первоклассный боец. Наверняка прихлопнул не одного дикого там, у Хлебов.

      – Когда он вернется? – спросила я.

      – Не знаю.

      «Надеюсь, никогда», – снова померещилось мне в ее тоне.

      Я встала из-за стола.

      – Хочу принять ванну и выспаться. Спасибо за обед, – вежливо произнесла я и ушла.

      На лестнице снова накрыла дрожь. О чем только думает Академия, посылая нас в эти дыры, кишмя кишащие дикими? Это же просто безрассудство, нам ведь еще нет и двадцати одного года, а некоторым