Мир пустых Горизонтов. Сергей Анатольевич Соколов

Хорошо… Да нет, мне незачем. Впрочем, это неважно. Я знаком с вашими работами, профессор. Несколько монографий, статей в научных изданиях… В социальных сетях мелькало ваше имя: студенты вас просто боготворят. Видел фото, даже карикатуры. Правда, на них вы выглядите лучше, чем сейчас.

      – Скоро я буду выглядеть ещё хуже… А вы ещё и физик, док?

      Широкое лицо Сомова от детской открытой улыбки стало ещё шире, однако он как-то неопределённо закачал головой и как-то уклончиво ответил:

      – Интересно здесь. Мятный чай будете, профессор?

      Позже, когда Сомов сидел на краешке стола с чашкой чая в руках, а возле лежащего Люберца на стуле стоял уже пустой прибор, разговор продолжился.

      – Интересно – не точное слово, – глядя в потолок, задумчиво проговорил Люберц. – Перспективно. Очень. Эта лунная полость…

      – Я называю её Горизонтом.

      – Горизонтом? Удачно… Этот Горизонт, поверьте мне, дорогой док, только начало. Мы едва прикоснулись и…

      – Уже есть жертвы, – жёстко прервал философский настрой профессора Сомов.

      – Жертвы? Неужели? Несчастные случаи среди туристов? Марионеточная саблезубая мартышка до смерти запугала охотников? Или силиконовая секс-кукла топит командировочных отцов семейства в джакузи?

      – Вижу, вам стало лучше, профессор Люберц. О вашем характере ходят легенды.

      Людвиг Люберц вспылил:

      – Оставьте мой характер в покое, док. И какое всем дело до моего характера? Отличительное поведение определяется жизненными обстоятельствами. Что, например вы, который видит меня впервые, можете знать о моей жизни? – Люберц замолчал, после паузы продолжил:

      – Если я сам, как оказалось, не знал о ней главного… Налейте ещё чаю!

      Сомов налил.

      – Что-то поменялось?

      – Вот! Вот вопрос! Точно в десятку, док!

      В голосе профессора зазвучала горечь:

      – Я запутался в античном фразеологизме «в одну реку нельзя войти дважды». Просудите сами. С одной стороны, семь последних лет я упорно искал решение интереснейшей задачи и нашёл его, но вдруг выяснилось: эти титанические усилия напрасны – задача уже была решена. И кем же? Мною и ровно семь лет назад. За пустые годы я обязан сказать кое-кому большое спасибо, и такая возможность, поверьте, представится. Достаточно будет… Да… О чём я? А-а, о фразеологизме…

      Так вот… С другой стороны: в прежней жизни я имел ясную, труднодостижимую цель и всегда много работал ради этой цели. Сейчас тоже есть цель, и предстоит много больше труда. Вроде как то же самое… Но нет, что-то ещё появилось между «было» и «стало».

      – Может – совесть? Иногда она вызывает гипертонический криз.

      Людвиг Люберц со страхом посмотрел на Сомова и, скрипя пружинами матраца, отвернулся лицом к стене, надвинул подушку на голову. Глухо, едва различимо, произнёс:

      – Они вызвались добровольно.

      – Они не знали того, что уже знали вы. А вы, профессор Люберц, обрекли их на смерть.

      – Наука…

      – А как же Мария?

      Старик подтянул к животу костлявые ноги.

      – Ты