Дом Софьи. Повесть. Любовь {Leo} Паршина

в пробке от аэропорта, – сообщила Дарья.

      – Не мог загодя приехать. Будем ждать, матушка?

      – Нет. Сейчас такая погода, можем долго прождать. Давайте садиться?

      Сели за стол. Софья – во главе, Михаил как старший, как первенец, – по правую руку, а за ним – избранные из его семейства и даже бабы. По левую руку от матери села Дарья, а за ней – ее муж и дети. Место напротив Софьи осталось свободным для Николя.

      И тот явился, едва оказались наполнены, но не подняты от стола первые стопки. Раздался звонок и Вика, подорвавшись со своего места как по тревоге, бросилась открывать.

      – Дядя Николя! – отчаянно прошептала она и кинулась на шею щеголеватому светловолосому парню, стоящему на пороге.

      Тот отпустил длинную ручку пластикового чемоданчика ручной клади. Чемоданчик качнулся и упал навзничь, крутя колесом.

      – Что, уже началось? – вздохнул Николя.

      – С первой секунды. Ненавижу его!

      – Ну прекрати. Всего-то день-другой потерпеть. Он старший. Я столько лет его терпел.

      – Не представляю как.

      – Будет случай – расскажу. Ладно, Вики, пошли.

      Николя оставил чемодан в прихожей, сбросил пальто и явился в гостиную, сияя улыбкой.

      – Матушка!

      Он склонился к Софье и та, со слезами, дрогнувшими в глазах, обняла его и горячо расцеловала.

      – Николенька! Что же так долго? Я уже боялась, что ты не доберешься.

      – Что ты, матушка! Сам не знал, что так получится. Если хочешь, я задержусь в Петербурге подольше.

      – Задержись, золотой мой, задержись!

      Николя улыбнулся и прошел на свободное место.

      – Хорошо, когда нечего делать. Да? – заметил Михаил. Голос его звучал ледяно и грозно даже когда он был спокоен. По-другому говорить с кем-то, кроме матери, он не умел или просто не желал.

      Николя только улыбнулся в ответ. Этот повеса порой работал, но все как-то играючи. Однако деньгами не сорил, так что и заработанного, и оставшегося в наследство от прошлого ему вполне хватало.

      Налили стопку и для Николя, наконец, звонко чокнулись и выпили за встречу. Пошло шумное семейное застолье. Михаил рассказывал как ладно идут дела в его хозяйстве и все звал мать поехать к нему, жить на природе, как в старину. Софья кивала, что, мол, надо – засиделась в городской квартире, почти все старики-соседи уже умерли.

      – Да, скоро, скоро поеду к тебе. Помню как у тебя хорошо, так спокойно. Давно я у тебя не была. Наверное, когда их вот нянчила.

      Софья кивнула на Романа с Григорием. Те, улыбнувшись, почтительно склонили головы.

      И Михаил еще расписывал, как все дивно и правильно у него в слободе. Когда дело дошло до того, как дурно все в остальном мире, сидящие по-другую сторону стола напряглись. То ли почувствовав это, то ли не желая сегодня слушать ничего дурного, Софья, улучив паузу в разговоре, спросила:

      – Так откуда ты нынче, Николенька? Где тебя носило, голубок?

      Михаил покосился на брата. Алексей