Жара. Марта Кауц

словно дорогое и самое ценное платье.

      Аркадий Валерьевич подался вперёд и вальяжно положил руку на подоконник.

      – Баб Глаш, – протянул он, расплываясь в глупой улыбке, – что ж ты всю эту красоту-то прятала и, главное, где… Ой!

      Аркадий отскочил, тряся покрасневшую ладонь. Гитара, весело брякнув, стукнулась о землю.

      – Аглафена Павловна, – холодно произнесла женщина, покачивая плёткой. – Еще раз услышу «баба Глаша» – отхлестаю перед всей деревней.

      – Сумасшедшая! – обиженно протянул Аркадий. – Я же к тебе со всей душой! Вон, вчера цветы принёс…

      – Ага, принёс, – женщина нахмурилась. – Мои сортовые тюльпаны. За десять тысяч.

      – За сколько? Да ты и правда сумасшедшая!

      – Эй ты, ухажер хренов! – раздался из комнаты раздраженный мужской голос. – А ну-ка быстро свалил в сторону горизонта.

      Штора решительно отъехала в сторону. Поджарый, гладко выбритый мужчина воинственно смотрел прямо на Аркадия.

      Почтальон молча развернулся.

      – Шлюха! – злобно бросил он, сплёвывая сквозь зубы на газон. В тот же момент ему прилетел тапок прямо в затылок.

      – Метко, – отметила Аглафена Павловна. – Я впечатлена.

      – Вчера тракторист круги наворачивал под окнами, сегодня почтальон. Фень, ты всю округу покорила? – вздохнул мужчина, упираясь подбородком в оголенное плечо женщины.

      – Не преувеличивай, Николай, только половину, – хмыкнула Аглафена Павловна.

      – Что ж, придётся построить вокруг дома баррикады.

      – Парник сначала построй, герой.

      Женщина игриво занесла плётку, но была мягко схвачена и утянута за шторы, вглубь комнаты.

      Старая косынка висела на заборе, забытая, выцветшая и более не нужная.

      Ксения Кондрашова

      Стокгольмский синдром

      – Ты должен мне помочь! – Регина в отчаянии заломила руки. – Торик, ну пожалуйста-а-а!

      Торес, сосед и по совместительству лучший друг Регины, смотрел на девушку грустными и выпуклыми глазами. Ноздри его большого горбатого носа трепетали, раздуваясь.

      – Выпустите меня отсюда! – под ногами Регины раздался голос третьего участника сцены. – Я не пойду в полицию, я сразу же забуду ваши лица и уйду на все четыре стороны. Только освободите, умоляю!

      И Регина, и Торик опустили взгляды на крышку люка, ведущего в подвал. До них донесся звук сдавленных рыданий и звон цепи. Торик наклонил голову, ожидая объяснений, и Регина подумала, что ее друг похож на бассет-хаунда.

      – Не переживай, бабушка не услышит, – махнула рукой Регина.

      Они стояли на заднем дворе дома под Туапсе, куда Регина приехала отдохнуть после тяжелой сессии и заодно помочь бабуле с ее маленьким бизнесом. Бабушка сдавала комнаты желающим отдохнуть на море, но вот беда – в последние годы она стала старовата, подслеповата и глуховата. И попросила внучку помочь.

      Регина вела хозяйство,