Жара. Марта Кауц

тут, суёт свой нос куда не надо, – привычно проворчала она и бережно водрузила драгоценную посылку на кухонный столик.

      «Магазин на диване,» – большими зелеными буквами извещала коробка. Далее следовал её, бабы Глаши, адрес и перечень содержимого посылки. Пять луковиц тюльпанов сорта Айс Крим, еще пять махровых Перпл Пион и десять Кристмас Марвел – вот и всё богатство. Женщина завороженно погладила коробку, аккуратно срезала верхний лист и чуть подрагивающими от предвкушения руками вскрыла посылку.

      Внутри была еще одна коробка, черная, матовая, очень приятная на ощупь.

      – Вот это сервис! – охнула баба Глаша. – Никогда не думала, что сортовые тюльпаны так упаковывают.

      Женщина положила коробку на стол и аккуратно стянула крышку.

      Надрывно засвистел чайник, но баба Глаша даже головы не повернула. Не моргая, она смотрела на шёлковую ткань цвета слоновой кости. На ней томной африканской красоткой раскинулось чёрное кружево.

      – Это ещё что такое? – лицо бабы Глаши покрылось красными пятнами.

      Бюстгалтер. С мягкими чашечками, кожаными вставками, косточками и волнующим узором.

      Не веря своим глазам, баба Глаша вновь заглянула в коробку, все ещё надеясь, что своевольные голландцы так берегут луковицы от повышенной влажности или повреждений. В дополнение к бюстгалтеру на свет божий были выброшены трусики-стринги, высокие чулочки и кожаная плётка. Чайник, беснуясь, выплюнул свисток и возмущенно заорал паром. Такой же пар, казалось, вот-вот повалит из ушей бабы Глаши.

      – Это что же такое… – она упала на стул, возмущённо хватая ртом воздух. – Это как это вообще…

      «Наверное, адрес перепутали», – внезапная мысль успокоила женщину, и она, надев старенькие очки, внимательно вчиталась в описную бумажку. Но, как ни странно, адрес и имя были её.

      – Вот ведь, – нахмурилась женщина. Она решительно вскочила с места и бросилась в прихожую.

      – Линия перегружена. Пожалуйста, ожидайте связи с оператором, – сообщил приятный женский голос. Заиграла классическая музыка.

      Баба Глаша нервно теребила провод городского телефона, периодически кидая опасливые взгляды на плётку, будто та могла в любой момент взметнуться в воздух и начать её хлестать.

      Музыка же всё играла и играла. Летний жар практически сбивал с ног. Баба Глаша села на стул, промакивая лоб носовым платком, и серьёзно настроилась бунтовать.

      – Видит Бог, я этого не хотела, но разве можно так мучать бедную старую женщину… – произнесла она вслух и внезапно осеклась.

      Старую? Её словно окатило ледяной водой. В какой момент она стала старой?

      Женщина посмотрела в зеркало и застыла. Застиранный сарафан, нелепая косынка на голове, торчащие из-под неё седые космы волос, злой, потухший взгляд. Вылитая баба Глаша.

      А ведь ей только исполнилось пятьдесят. И она не какая-то Глашка-колхозница, а Аглафена Павловна, бывший работник администрации, коренная горожанка!

      Баба Глаша перевела взгляд