Сезон Перелётья. Диана Маратовна Ибрагимова

съехидничал лис, когда они проходили мимо озера. – Помнится, вы бегали к ней с цветами по три раза в день. Бедняжка не выдержала и утопилась от такой заботы или она занята воспитанием ваших каменных деток?

      – Если ты говоришь о мраморной нимфе у водопада, её там давно уже нет, – сухо заметил Памфле. – И я не советую тебе бередить воспоминания господина.

      – А свадьбу-то они сыграть успели?

      – Лури, видишь вон ту ветку? – спросил Джеон, указав пальцем на яблоню.

      – Вижу, хозяин, а что с ней не так?

      – Присмотрись к ней внимательно. Мне кажется, она очень удобная. На ней легко будет завязать верёвку и повесить какого-нибудь брехливого лиса, если он немедленно не захлопнет свою пасть.

      Лури фыркнул, но говорить ничего не стал, и остаток пути они преодолели молча.

      Постепенно аллея перешла в земляную дорогу, сосны стали размытыми, и Памфле предупредил, что поместье вот-вот закончится. Хотя Гёльфен назывался замком, вокруг него не было ни стен, ни рвов, ни даже простого забора, а границей купола служил хвойный лес.

      – Тут я вынужден вас оставить, – убито сказал дворецкий. – Дальше вам придётся идти без меня.

      Джеон храбрился, как мог, но сердце колотилось в груди с такой силой, словно требовало выпустить его и оставить дома. Впереди колдуна ждал мир врагов, где заплатить кровью можно было только за смерть, поэтому покидать Гёльфен было смерти подобно, но Джеон недаром родился в год осла. Он не стал разводить сантименты и вместо душевного прощания с Памфле брякнул:

      – Ну, мы пошли.

      – Берегите себя, господин, – вздохнул дворецкий.

      Джеон преодолел границу, и небо обрушилось на него яркой лазурью, утыканной иглами сосновых лап. Знакомый дух прелых листьев и болотной гнили исчез. В лёгкие ворвался аромат хвойного ветра, грибов и смолы.

      – О, сила прадедов! Да тут солнце светит!

      – Это ж сколько времени в Гёльфене не выглядывало солнце, раз вы так реагируете? – удивился Лури.

      – Лет тридцать, – сказал колдун, доставая очки. – Но это мне наоборот нравится. Я не люблю яркий свет: он портит мою аристократическую бледность.

      – Тогда давайте сделаем, как просил Памфле. Украдём ребёнка из деревни и всё. Час пути, и никакого вреда для вашей нежной кожи. Даже проголодаться не успеете.

      – На что ты надеешься, я не пойму?

      – Я надеюсь, что поспав разок на земле, вы заплачете и попроситесь домой, а на обратном пути захватите какого-нибудь дровосека и наведёте в поместье порядок.

      Джеон сердито цыкнул и пошёл вперёд, проминая хвойную подстилку и переступая через валежины.

      – Замок совсем плох, – вздохнул лис, утерев сопли мягким мхом. – Не удивлюсь, если по возвращении мы будем ползти к его развалинам через сугробы.

      Мох оказался аллергенным, и Лури зачихал, как припадочный. На секунду у него даже открылся нос, и в воспалённые ноздри ударил запах опасности. В лесу воняло магией созидания. Причём, сразу отовсюду. Это был сладкий, гадостный дух волшебства, от которого по загривку проплясали