Люблю товарищей моих. Борис Гасс

ты купец, – кричали мы, задыхаясь.

      Мы еще долго сидели в предбаннике, попивая пиво. Женя ни с того ни с сего пожаловался на Беллу. Она упрекает его в стихах и вашим, и нашим. Сначала, мол, соотношение одно к одному, потом станет одно к трем, затем одно к десяти, а что потом?.. Видно было, ему самому мешала жить эта мысль.

      К обеду Женя явился к нам с огромной телефонной книгой в руках. И сходу принялся звонить.

      «Это рыбный магазин? Позовите Таню».

      «Это мебельный? Позовите Римму».

      И так все по магазинам. Нас разбирал смех.

      – Чего лыбитесь? – притворно сердился Евтушенко. – Я для вас кадры ищу, небось скучно без девушек.

      Эдик отобрал у него книгу, обойдемся и без рыбных кадров, разлил по бокалам грузинский коньяк. Когда показалось дно бутылки, Женя вдруг пустился в пляс. Он отбивал чечетку, приседал, выбрасывал вперед то одну ногу, то Другую, и все перед зеркалом. Женя видел в зеркале танцующего Евг. Евтушенко и любовался им.

      Танцу пришел конец. Женя опустился к нам и сказал:

      – А знаете, никакой «Белой лошади» у меня не было, прикончим коньяк.

      Я что-то неудачно сострил, и мы повздорили…

      На другое утро Женя зашел к нам как ни в чем не бывало. И предложил мне, пока Эдик бреется, съездить с ним по делам.

      Мы поймали такси. Женя сел впереди, я – на заднее сидение. Стекло машины запотело, и Женя всю дорогу выводил по нему пальцем и стирал: Евг. Евтушенко… Евг. Евтушенко…

      ^{Евгений Евтушенко}

      Он куда-то забега́л, возвращался, и мы ехали дальше. Под конец на минуту заглянул к матери. Затем уселся рядом со мной, достал из бокового кармана свою фотокарточку и написал на обратной стороне:

      «Дорогому Боре Гассу

      Чтобы твой пыл ко мне не гас

      Дарю тебе я фотографию.

      Ко мне вошел ты, Боря Гасс

      Навеки в биографию.

Евг. Евтушенко»

      ^{Евг. Евтушенко.}

      ^{Надпись на обороте фотокарточки.}

      Днем Женя показал нам «хату, где вырос» – маленькую комнатку с огромным плакатом на стене о литературном вечере Евг. Евтушенко.

      Единственное окно смотрело во дворик, где ребятишки играли в пинг-понг. Женя, не долго думая, заявил, что он чемпион района по настольному теннису. Мы, конечно, усомнились. Тогда он азартно предложил:

      – Хотите на спор? Ставка – дюжина шампанского.

      У нас в редакции тоже стоял стол для пинг-понга. В свободное время мы играли в эту модную игру, и я наловчился не только перебрасывать мячик, но и бить топки. Вот я и решился сейчас принять Женин вызов. Судейство мы с обоюдного согласия доверили Эдику.

      Женя играл слабее, чем мы думали, и я легко заработал двадцать одно очко плюс дюжину шампанского.

      Но Женя не сдавался. Он собрал соседских мальчиков, выявил лучшего игрока и уже без пари выставил его против меня. Когда тот забивал мяч, Женя обрадовано кричал:

      – Дай этому хрузину!

      Я