Надя Князева решает остаться. Екатерина Романова

кстати, знать не знают, что являются симбионтами. Ты вон на того парня глянь. С третьего ряда. Забитый такой, сидит, строчит себе тихонечко в тетрадку. В нем литуля».

      «Это что за зверь?»

      «Демон жалости. Месяцев через пять найдете адепта повешенным. Ну, или наестся чего».

      «Твое второе имя – жопа, арьяти! Нельзя таким быть! Выкладывай, как литулю из него вытряхнуть?»

      Но арьяти замолчал и сотрудничать отказался. Я же четко решила, что после пары обязательно подойду к пареньку, кажется, его Ирсом зовут. Есть о чем побеседовать. Будут мне тут демоны группу уничтожать! Нас, охотников, и так осталось мало.

      Оценив свой боевой настрой, решила, что Дорфин мне все больше нравится. А что? На Земле кроме приемных родителей меня никто и не ждет. Да и те уже закопали, наверное. Так что будем оставаться, устраиваться поудобнее и жить с огоньком!

      – Но симбиоз с латори опасен. Со временем демон доводит оболочку до истощения. Когда это происходит – носитель умирает с улыбкой на губах. Характерным признаком смерти от истощения латори является покраснение в области гениталий.

      Пф! Я могу навскидку с десяток причин красноты в области гениталий назвать, не связанных ни с какими демонами.

      – А какие-нибудь, более убедительные доказательства?

      – Ожоги на сердце. Именно в сердце и селится латори. Это выясняется лишь при вскрытии.

      В этот момент в аудитории неожиданно потемнело. Нет, верхний свет по-прежнему горел, а вот окна…

      – Аблики ушастые! – струхнула я, едва удержавшись от крестного знамения.

      Стены зашевелились и медленно пожирали окна и двери.

      – Сохраняем спокойствие, – объявил ох Томсон, усаживаясь за стол. – Скоро услышим объявление из деканата.

      Упомянутого объявления ждала со страхом, наблюдая, как стены уверенно съедают входы и выходы из аудитории. Ребята, судя по лицам, к такому тоже не привыкли. Комната без окон и дверей как-то саркофагом попахивала. Прямо кошмар клаустрофоба. А потом я вспомнила вводную лекцию на первом курсе Эвон. Это тоже симбиоз. Как у меня с арьяти, только в данном случае у академии с людьми. То есть, дорфинцами. Академия позволяет жить в ней, в обмен на заботу. Это вам не российский институт, тут нельзя на стенке написать «Маша – дура». Стенке-то не важно, дура Маша или нет, но вот за сам факт нанесения настенной живописи вполне может прилететь по лбу от самой стены.

      – Внимание, адепты АДа! Всем сохранять спокойствие и оставаться на местах, – вещал лично декан и голосом жутко недовольным. – После того, как услышите свое имя, шагайте в портал переноса. Адептка Эвон Ревиаль.

      Возле оха Томсона вспыхнуло фиолетовое пламя. Такое я у Рейвена видела. Что-то мне дурно стало в этот момент, и попа к ступенькам приросла. Опять адептка Ревиаль. Что я тут, самая популярная фигура что ли?

      – Эвон, это тебя, – Илона пощекотала меня кончиком хвоста, словно я не слышала.

      – Я первый пойду, – поднялся Валд.

      – Сядьте, адепт Тьерсен. Какие-то проблемы, Эвон?

      Не какие-то,