Надя Князева решает остаться. Екатерина Романова

что Ад, не академия, а тот, что с чертями и бурлящей серой, существует на самом деле? Демоны же на Земле разборки устроят, за души смертных борьбу начнут. Будут не бандитские войны, а настоящие – демонские. Жуть…

      – Верно. Валд, чем попаданцы опасны для нашего мира?

      – Тем, что их питает энергия перехода.

      И тут до меня дошло. Получается, я нечто вроде шарика на ниточке, только если бы меня через эту ниточку воздухом накачивали. И что будет, когда шарик, то есть моя оболочка, окажется неспособной принимать воздух, ну, эту самую энергию перехода? Меня на лоскутки порвет?

      – За полтора-два месяца по силе попаданец сравняется с низшими богами. Но, учитывая, что с повышением силы у них все больше отказывает разум, мы получаем неконтролируемое существо с неограниченными возможностями.

      – Эвон, дополните ответ?

      – Ох, Томсон-Томсон. В смысле, ох Томсон, я, знаете ли, в попаданцах не особо разбираюсь. Лучше послушаю. Интересно же.

      – Знаете, адептка Ревиаль, одних физических данных для охотника недостаточно. Прежде вам удавалось выжить исключительно благодаря умению сражаться, но в случае с попаданцами этого недостаточно. Враг может оказаться среди нас, и вы об этом даже не узнаете. И хорошо, если это, допустим, человек. А, если черт из ада?

      Я не сдержала смешок. Что, тот самый, с рогами, копытами и красными глазами? Так я в своей жизни столько чертей за решетку усадила. Да, да, не особо усердствуя с защитой.

      – И как его вычислить?

      Ох Томсон поджал губы и как-то виновато улыбнулся.

      – Только не говорите, что картинки, которые декан демонстрировал, в помощь? Ведь прежде история Дорфина с попаданцами сталкивалась. Как удавалось их обнаружить?

      – По поведению, – преподаватель кивнул, довольный логикой моих рассуждений.

      – Они язык не знают или что? – в данном случае моя неосведомленность играла на руку.

      – Не только язык. Повадки, привычки, воспоминания оболочки – они все теряют. Воспоминания и знания привязаны к духу. Вот, например, если бы вы, Эвон, стали оболочкой для попаданца, то вряд ли сейчас задавали бы эти вопросы. Вы бы, скорее всего, меня даже не понимали.

      – А может случиться так, что попаданец не только все понимает, но и говорит на пишту?

      Пишту – это язык тут такой, дорфинский. Есть еще ашлам – язык демонов и илаарий – язык небожителей. Но пишту все знают, ибо он простой в обучении и доступный. Чем-то на смесь английского и испанского похож.

      Магистр замолчал и посмотрел на меня с опаской.

      – Знаете, адептка. Если такое возможно, хотя бы теоретически, то все мы в огромной опасности. Прежде каждое нарушение барьера между мирами находило свою причину. Своего попаданца.

      – А что, если их несколько?

      Валд пихнул меня локтем под ребра, но мозг юриста уже работал на полную мощность. Сомневаюсь, что ррохи взяли не того. Судя по скудным знаниям Эвон, кавалерами в Яме стать не так и просто. Тысячелетние создания,