Часть той силы. Сергей Герасимов

сейчас он заметил, что свечи, горевшие несколько часов, остались целыми, ничуть не укоротившись.

      В комнату вошла птица, ковыляя на коротких лапах. Вошла, и погрузила клюв в лужицу крови.

      А ты ведь хищник, Чижик.

      22. Чижик…

      Чижик начинал его раздражать. Эта потусторонняя птица приобрела привычку ходить за Ложкиным по пятам. Кроме того, она взбиралась на стол, когда Ложкин садился есть. Она сидела и внимательно смотрела на него, наклонив голову. Причем это был не просто глупый куриный взгляд, как у большинства птиц, и не любящий взгляд домашнего питомца. Так сытый лев смотрит на кусок мяса, – однажды подумал Ложкин и с тех пор никак не мог отделаться от этой мысли. Все же, Чижик был хищником. Кто знает, чем это все закончится?

      С утра глиняная голова понравилась Ложкину еще больше. Отлично схваченное выражение безмерного ужаса жило в каждой ее черточке, а всаженный топор только дополнял впечатление. Осталось лишь назвать композицию, потом вынуть топор, обжечь голову в печи, вставить топор на место. В принципе, скульптурой такого уровня может гордиться любой европейский музей. Но, к сожалению, путь туда так долог, что все лучше успевает умереть, не добравшись. Стоит подумать о названии. Например: "Иллюзия убийства". Почему иллюзия? Да просто так, ведь любое название это иллюзия, просто трюк, жест фокусника. Название должно давать не смысл, а иллюзию сопричастности. Поэтому сойдет. Стоит заняться завтраком.

      И он занялся завтраком. Настроение было отличным. За пару дней он, в плане творчества, сумел прыгнуть выше своей головы, сумел превзойти все то, что было сделано им за четверть века. И это только начало. Только начало. Совсем не обязательно использовать свой страх. Можно использовать любую эмоцию. Например, превосходное настроение сегодняшнего утра.

      Подумав, он решил, что лучше всего под настроение подходит обезьяна. Небольшая, ради его собственной безопасности, мартышка. Впрочем, глиняная рука вела ведь себя смирно до тех пор, пока Ложкин не начал резать ее ножом. Надо признать, что это было ошибкой. Впредь Ложкин не собирался резать или убивать другими способами ни одно из глиняных созданий.

      Он начал лепить сразу же после завтрака и закончил фигурку за два часа. Зверек ожил без проблем; глина не требовала ни предварительной просушки, ни обжига. Мартышка казалась совершенно настоящей. Она взобралась на шкаф и начала громко тарахтеть на обезьяньем языке. У нее была шерсть и когти, она умела показывать язык, – хотя ни шерсти, ни когтей, ни языка Ложкин не лепил. Скорее всего, – думал он, – как только фигура достаточно определилась и стала соответствовать некоей матрице, включился механизм превращения, изменяющий не только структуру, но и форму. Совершенно необязательно дорабатывать детали. Нужно просто поймать суть. Поймать суть – не в это ли смысл искусства? И не это ли самое трудное?

      Потом он пошел в душ, и его отличное настроение сразу улетучилась. Он посмотрел в зеркало на свое голое тело. Во-первых, оно было все в синяках и царапинах. Синяк под глазом почти исчез, как-то