Метро 2033.Последнее убежище (сборник). Сергей Москвин

повидать…

      Он с готовностью кивает:

      – Понимаю. А сюда почему согласился идти?

      – Здесь хотя бы умереть можно по-человечески, как солдату положено.

      Отец Михаил хмурится и в задумчивости чешет переносицу.

      – Трудно жить без веры, а помирать – и подавно. Если же сомневаться в том, ради чего собираешься сложить голову… Не завидую я тебе, Павел Александрович!

      – Батюшка, я верил в очень многое. Когда дети заболели – во врачей Динамо, а потом – в докторов со всей дружественной ветки метро. Когда все по очереди развели руками – поверил в лидеров станции, в наших героев, сталкеров и ученых, что ушли на поиски древних лекарств. Три экспедиции при полном вооружении… лучшие люди Динамо… Когда никто не вернулся, осталось верить лишь в одно – в подлость вражеской Площади, скрывшей в своих богатых закромах спасительную вакцину. Так что вера у меня не просто была – я был преисполнен ею, полон до краев. Только вот вышла вся моя вера, до последней капли. Осталось только немного глупой, совсем слепой надежды… Не могу поверить в силу церковных ритуалов и церемоний, уж извините, батюшка. Хочу, но не могу. А надеяться буду – до последнего вздоха. Так уж устроен…

      – Никто не верит… Ты бежал со своей станции от бессилия, Додон – от страха увидеть, как однажды не откроются глаза его любимого внука, – в голосе отца Михаил звенит металл. – Вместо веры – отчаяние, вместо любви – боль. А ведь всем нам нужно только чудо. Вам, солдатам, – продержаться в кромешном аду неимоверное количество времени, мне, священнику, – достучаться до Небес… Мы – маяк в ночи, мы должны пылать, не жалея себя, гореть и истлевать в священном пламени. Мы – сигнал «SOS!», радиоволна, молитва, крик о помощи – верь во что хочешь, но только верь. И жди ответа с Той стороны. Иначе… Ты знаешь, что будет иначе. Мы – легион последней надежды, искорка веры в бездонном аду.

      Священник с вражеской Площади жестом подзывает двоих служек, и те немедленно принимаются стаскивать с него защитный костюм.

      – Ты причинил нам великое зло, – кажется, он не обращает никакого внимания на суетящихся вокруг людей. – Пытаясь в диком отчаянии спасти свою станцию, ты подверг смертельной опасности нашу и помножил горе надвое. Страшный грех на твоей душе, а руки по локоть в крови…

      Сняв прорезиненный «защитник», служки извлекают из невзрачного тюка золоченую мантию, отливающую каким-то неестественным для мертвого мира светом, и теперь прилаживают к высокой и мощной фигуре отца Михаила.

      – Так искупи грех свой, воин… Сейчас самое время. Оберни бескрайнюю злобу во всеобщее благо – нашим маленьким подземным миркам, забытым всеми, кроме Бога, нужно Чудо. Когда ОН на твоей стороне, творить добро легко и совсем не страшно. Продержитесь полчаса, не дрогните, не дайте нечисти ни малейшего шанса.

      Во «всеоружии» – облаченный в величественные одежды, сжимая в одной руке массивный крест с распятой фигурой древнего бога, а в другой – кадило, священник выглядит грозно. Воин Света в царстве вечной Тьмы.

      – Обещаю, батюшка, – голос