«Шел Господь пытать…». Элена Греко

грустно.

      А когда грустно – проявляюсь криво, публично, иногда вообще лобовой атакой.

      Получаю… смертельный игнор.

      Тошнотворный.

      Ибо не фиг мне такой быть!

      И это еще тошнотворнее.

      Ибо не фиг лечить меня!..

      И тогда наступает злость. На ней эмоциональная цепочка замыкается. Злость сублимируется: «удалю-гадостный-фейсбук», к примеру. Затем наступает пауза – точнее, всасывание в жизненный поток, отсрочка перед новым витком. А потом что-то – что угодно: внезапный весенний воздух в середине зимы, фото, упоминание – открывает потайной сосудик с соскученностью. Сосудик тяги.

      И цикл начинается снова. Тихая радость, наполненность образом, «Mемори» из «The cats», а чуть тронуть – а не трогать вовсе пока не получается! – осадок взбаламучивается, затемняет дурацким «наигрался», «разочаровался», «я не нужна»… Там обидно и немного страшно. И я вновь совершаю попытки проявиться косвенно или как-то хитренько. Страх отсутствия реакции, внутри этого отсутствия – приговор какой-то, а ну и угроза предполагаемой внутренней досады и неприязни: «вот приебалась, сцука, давно пора понять дуре, что ее не надо, перебор!» – и осаживаюсь: неужели я так о себе могу?! Это же я – о себе?! Как будто знаю, как будто – проницательная… Связано это с молчанием и не-движением мне навстречу или, напротив, молчанием глазируются, блокируются эти мои домыслы?… Как мне понять, не проверив?

      А как проверить? Обратиться?

      Я боюсь.

      Я маленькая и бедненькая.

      Очень счастливая и очень уязвимая.

      Хрупкое счастье. Хрустальное. Звонкое.

      Мне грустно. Меня как будто боятся, это страшно.

      Опять осаживаю себя: позвольте, я сама так решила? Ну, что меня бояться? Такая я страшная – даже когда ведьмочка! – для Vlad-Blood, чудовищной вампирической княжеской лапочки?… Вот оно: оценка по себе, из своего сценария, стереотипа, суеверия. Разница между верой и суеверием в том, что второе – наносное, непрожитое, кольчуга, в мирное время ставшая клеткой. Защищало – теперь ограничивает.

      Надо ли что-то делать?…

      Он обещал мне еще много взлетов, утешая и притормаживая меня уверениями, что все дело случая, что Встречи – они слУчайные. Рядом с выбором.

      И… не выбрал, похоже.

      Лет-то уж сколько прошло! А он радуется новым связям, о чем весело трещит в любимой социальной сети.

      – Зачем он тебе?

      Раньше я знала корыстную причину так называемой созависимости: свою состоятельность легче доказывать извне, подтверждаться, отражаясь в качественном зеркале. Это успокоилось почти, распылилось, песчинки забились кое-где, но галочка приоритета снялась: я точно есть, Я – Есть – со своей ценностью, уникальностью, контрастностью и поэтическим нервом. Оцениваемая или нет. Поверила!

      И стала больше скучать и грустить. Светло и беспомощно. Не хочется оппонировать, хочется поддерживать диалог. И боязно от молчания. Морозно. Я не жалуюсь, сказал пегасик Иа. Я в нежности