Суворовец Соболев, стать в строй!. Феликс Маляренко

лучи, которые пронижут тебя насквозь и избавят от этой тяжёлой болезни.

      – Вот нас и лечат. Притирают наши миры друг к другу, отрезают всё режущее, объединяют, водят строем и где-то заставляют быть автоматами. Там, где пули, где мины, где могут быть ядерные вспышки, оставляющие от людей тени на земле, надо успеть остаться живым, прикрыть товарища, солдата, командира. Вот в этой шлифовке главное – чтобы ты не стёр в себе человека… Я тебя задерживаю, – вдруг спохватился Володя. – Беги, опоздаешь, тебя будут ругать.

      – А ты?

      – Не беспокойся, меня отпустили к вам.

      Санька вышел в коридор и, когда услышал, как с улицы долетела команда «Рота, шагом марш!», побежал, скатился по лестнице, помчался к своему взводу, на своё место.

      Пробегая мимо сержанта, на ходу козырнул ему и не услышал, а скорее почувствовал брошенные вслед слова Чугунова:

      – Хитрый! Ох, хитрый! – слова, как камни, летели вслед, били в спину. – Ох, хитрый! – кричал сержант, – Рота вышла строиться. Дождь идёт, товарищи мокнут, а он за дверью ждёт. – Каменные слова, казалось, пробивали тело насквозь. – Ждёшь последнего момента, чтобы выскочить и встать в строй. Один наряд вне очереди! Будете среднюю площадку драить!

      – Ты что? – спросил Витька. – Где был?

      – С вожатым, – оглянулся на сержанта Санька, всё ещё придавленный тяжёлыми словами.

      – Ну и что он тебе пообещал? В поход идём? Вожатые в школе в походы водили, а здесь они зачем?

      – Не знаю.

      – А о чём вы говорили?

      – О человеческих мирах, – Санька снова оглянулся на сержанта.

      – А, про космос? Про космос – это интересно, – понимающе придвинулся Витька Шадрин.

      – Наверное, про космос, – сказал Санька. – Космос человеческих миров.

      Глава 3

      Средняя площадка

      На вечерней проверке, прежде чем распустить суворовцев, сержант Чугунов объявил:

      – Тем, кому объявлены наряды, выйти на площадку дневального.

      Санька снял ремень, положил его на стул так, чтобы бляха свешивалась в проход, и расстегнув ворот гимнастёрки, вышел из спальни. Там уже собралось человек семь. Из второго взвода стоял Рустамчик, притулившись спиной к двери раздевалки.

      – Ну что, Санёк, не везёт, среднюю площадку драить? – улыбнулся он, и от улыбки его хомячьи щёки поднялись вверх, и глаза превратились в тонюсенькие полоски.

      – Да, – опустил голову Санька.

      – Не повезло, – застряла улыбочка в щёлочках, – я так лучше два туалета вымою со всеми очками и писсуарами, чем одну среднюю площадку.

      Сержант скомандовал отбой, переключил спальню на синее дежурное освещение, вышел на площадку. Рустамчик тут же поджал щёки и бочком отодвинулся к стене за спиной Чугунова. Сержант оглядел притихших нарушителей воинской дисциплины, встретился глазами с Санькой.

      – Суворовец Соболев, идите отдыхайте.

      – Но почему? – не понял Санька.

      – Ваш