Великий Любовник. Юность Понтия Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория. Юрий Вяземский

постель, то оглаживая покрывало, то тыкая в него кулаком, будто проверяя мягкость ложа, зло и обиженно заговорила:

      «Представляешь, он ведь сохнет по своей Випсании, по своей прежней жене. Дочь бывшего ростовщика ему намного милее, чем какая-то Юлия, дочь какого-то Августа! Славная была парочка – медведь и медведица. Зачем разлучили несчастных зверей?»

      Юлия сбросила с себя серую палу и, оставшись в одной тунике, откинулась на ложе.

      «У Агриппы на меня тоже не хватало времени, – говорила Юлия. – Но он его как-то выкраивал. И иногда трахал меня. (Юлия именно это грубое слово употребила.) Да, по-животному. Ну и что?! Меня ведь уже давно в животное превратили… А этот медведь-чистоплюй смотрит на меня, как ты сейчас на меня смотришь!.. Но ты хоть смотришь. А его я теперь вовсе не вижу! Сначала он переживал гибель своего ребеночка, Ливиного долгожданного внучонка! Потом бросился бить германцев, мстя за погибшего братца!.. Ты понимаешь, о чем я?»

      Феникс опустился на колени, как и в прошлый раз, взял Юлину руку и принялся целовать; вернее, лишь дотрагивался губами – сначала до тыльной стороны ладони, затем до каждого пальца. Лица Юлии он не видел. И только слышал ее голос.

      «Какие опять нежности… Тебе меня жалко?» – удивленно спросил голос.

      Феникс покачал головой, но потом, словно испугавшись, несколько раз кивнул утвердительно и продолжал целовать Юлины пальцы.

      «А ты не жалей, – зло сказал голос. – Меня никто не жалеет. Чем ты их лучше?»

      «Я думал, ты счастлива, – прошептал Феникс и, оставив Юлину руку, уткнулся лицом в покрывало. – Я думал, что, если… если я тебе вдруг понадоблюсь, ты меня сама позовешь…»

      «А как тебя можно позвать? – насмешливо спросил голос. – Сначала ты писал свою «Медею». Потом получил виллу от Ливии и стал ее отрабатывать: со всеми сошелся, в любой дом заглядывал. Но не ко мне. Понадобился какой-то Юл Антоний, чтобы ты наконец вспомнил и заскочил».

      «Зачем?! – воскликнул Феникс, вскакивая с колен. – Зачем ты всё это мне говоришь?! При чем тут Ливия и ее вилла?!.. Все эти три года я каждый день о тебе думал, всё время любил… только тебя!.. Но ты ведь сама сказала: я должен терпеть. А если вдруг что-то случится…»

      Юлия приподнялась на постели. Феникс теперь видел ее, потому что смотрел на нее с болью и с нежностью.

      «Так вот, говорю: случилось, – угрожающе произнесла Юлия. – Слышишь? Случилось!»

      «Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?! – в отчаянии воскликнул Феникс. – Ты скажи! Мы ведь договорились: если попросишь, я всё для тебя сделаю!»

      Тут Юлия весело рассмеялась. Она встала с постели, обняла Феникса, прижалась к нему всем телом, поцеловала его – нет, не в губы, а в лоб и потом в оба глаза. И сказала одновременно ласково и насмешливо, как только она умела говорить:

      «Как ты хорошо сказал: мы ведь договорились… Я? Я ничего от тебя не хочу. Я пришла к тебе, чтобы проверить, не забыл ли ты о… о нашем с тобой договоре… Увидела: помнишь… Спасибо. Я тебе этого не забуду».

      Не подняв с ковра сброшенную верхнюю