Собака, которая не хотела быть просто собакой. Фарли Моуэт

горсточку, – ответил он сухо. – Только чтобы убрать эту проклятую желтизну из его шерсти!

      Уж не знаю, сколько именно вмещала эта «горсточка», но зато знаю, что, когда несколько дней спустя мама попросила меня прочистить засорившийся водослив в подвале, я извлек из трубы комок бумажных оберток не менее чем от десяти кубиков синьки. Конечно, они могли лежать там уже давно.

      Глава 4

      Стая уток

      Осенью того же года мы с папой начали готовиться к нашему первому охотничьему сезону на Западе. Время перед открытием сезона было полно для меня больших волнений и ожидания, а школа казалась почти невыносимой пыткой. Ночи стали холоднее. В предрассветные сумерки я внезапно просыпался и, лежа в постели, с учащенно бьющимся сердцем прислушивался к величавым голосам первых гусиных стай, тянувшихся на юг. На кровати у себя под боком я держал свое ружье – маленькое, двадцатого калибра (первый в моей жизни дробовик). В гулкой темноте я поднимал его к плечу, потолок и крыша исчезали, и дуло ружья следовало за небесными путешественниками.

      Папа был возбужден еще сильнее. Каждый вечер он вынимал из чехла свое ружье, заботливо полировал сверкающее ложе из орехового дерева, вытаскивал патроны и снова укладывал их в коробки. Мама обычно сидела и глядела на него с терпеливым выражением, которое кого угодно может вывести из себя и которое женщины умеют превращать в грозное оружие против своих спутников жизни. Матт, напротив, полностью игнорировал наши приготовления, и ему уже было от них так тошно, что он стал проводить вечера вне дома. Отсутствие у собаки всякого интереса к ружьям, манкам, патронам и одежде для охоты вызывало у папы презрение, зато он мог быть доволен, что его первоначальная оценка Матта оказалась верна.

      – Нам придется охотиться без собаки, Фарли, – угрюмо сказал он мне однажды вечером.

      Мама, которой на самом деле было адресовано это замечание, попалась на удочку.

      – Ерунда, – возразила она. – У вас есть Матт – вам надо только потренировать его.

      Папа иронически фыркнул:

      – Матт! Нам нужна собака для охоты на птицу, а не собака с птичьими мозгами.

      Меня кольнул намек на умственные способности Матта.

      – Я думаю, где-нибудь в нем все-таки скрывается охотник на птицу, – заметил я. – Посмотри, какая у него длинная шерсть на лапах – прямо как у настоящего английского сеттера.

      Папа бросил на меня серьезный взгляд и позвал в гараж. Когда мы вошли в это убежище, он запер дверь.

      – Ты снова идешь на поводу у мамы, – бросил он мне обвинение тоном, который подчеркивал всю серьезность моего нарушения мужской верности.

      – Не то чтобы на поводу, – оправдывался я. – Мама сказала только, что нам следовало бы испытать пса и он, может быть, стал бы приносить нам какую-то пользу.

      Папа взглянул на меня с сожалением.

      – Ты не понял главного, – объяснил он. – Ты теперь достаточно взрослый, чтобы понять, что никогда не