Иронический человек. Юрий Левитанский: штрихи к портрету. Леонид Гомберг

тоскует Соснора в Питере, – это их личное дело. Я вот со студентами в Литинституте об этом говорил – они начали смеяться, они уже смеются над этим – понимаете! Крученых – пожалуйста: кому-то хочется – пускай читает. Если бы от меня это зависело – пожалуйста, ради бога: нравится читать «дыр-бул-щил» – читай целый день «дыр-бул-щил»… Но мне это неинтересно, потому что я могу написать это сорок восемь раз за сорок минут – это мне не нужно, едва ли это нужно вам или кому-то еще, а те трое, которым это нужно, пускай себе читают!

      Я же в тысячный раз убедился: «…Я трамвайная вишенка страшной поры / И не знаю, зачем я живу…» – строчка Мандельштама, к примеру, – вот это и есть поэзия… Прочитал… защемило где-то там, после этого можно и спать лечь или, наоборот, не спать – заплакать… А от «дыр-бул-щил» со мной ничего не происходит, ну вот ничегошеньки… Мы со студентами смеемся… Я им обрисовал картину: вот Чехов, скверно ему на душе, прочитал он этот «дыр-бул-щил» – и спокойно уснул…

      Я хочу еще раз подчеркнуть: а) поэзия не для этого существует; б) все гораздо – как бы это сказать – не то чтобы проще, но в каком-то смысле – да, проще… (Это не та простота, о которой говорил Пастернак: «…впасть, как в ересь, в неслыханную простоту», ибо та простота, с какой это написано, простота Пастернака – для кого-то достаточно высокая степень сложности.) Речь идет о простоте в ином понимании – то, что отвечает простым, простейшим основам человеческой души, человеческой сути.

      Октябрь 1993 г

      У меня много лежит тут разных наработок…

      Но за последние года полтора у меня были всякие личные сложности, какие бывают у всех людей… Ну а потом, в самом деле, приходилось больше читать… Такой был период, когда надо читать. Я за это время прочитал огромное количество периодики… У нас, в самом деле, появились блистательные публицисты и экономисты – даже непонятно, откуда они взялись… Все это надо было прочитать, продумать, понять, разобраться в этом. Этим и занимался…

      Впрочем, как человек профессиональный, я все равно и днем, и ночью что-то по привычке записывал… Я могу честно сказать, что книгу, которая пока лежит вчерне, если позволит время и разные обстоятельства, я, может быть, месяца за два, за три привел бы в порядок, и она была бы в основном готова… Это в смысле работы за столом, а чтобы издать… Я даже не знаю, как это теперь делается: старые государственные издательства как бы умерли, а новые занимаются больше другой литературой… Ну вы видите, какая продукция продается в подземных переходах! Надо быть человеком пробивным, иметь какие-то связи: я и в прежние времена не умел и не делал этого, а сейчас тем более…

      Поэтому об издании книг я просто ничего не могу сказать… Я знаю, что в Питере сейчас должна выйти книжка – это они сами там придумали… Они придумали переиздать «Кинематограф» с оформлением моего покойного друга Вадима Сидура. Мысль неплохая: они хотели бы воспроизвести всё, как было в первом издании. Сидура теперь знает весь мир, а тогда он был почти что подпольный