Тела. Кристина Владимировна Тарасова

ведь…всё этим Богам, всё этому Монастырю, – причитает недовольный – с подбитой щекой и вдавленной в жёлтые зубы сигаретой. – А людям простым? А они простые, их дело малое: работать и молчать, молчать и работать. Всё Богам, всё Монастырю…

      День дороги отбирает у меня родные земли и направляет в края изобилия, лоска и безрассудства. Я здороваюсь с новым домом. Уродливая вывеска с приветственными речами указывает на каменную дорожку до главных ворот. Колючие прутья вмиг отгораживают от мира реального. Несколько женщин – в относительно скромных одеждах и с относительно скромными улыбками – проводят меня в кабинет. Пышные хвосты черных юбок, закрывающих часть бёдер, шелестят вдоль коридора. Черные купальники обтягивают вкусные тела. Я разглядываю пёстрые узоры на обоях, кованные столики под окнами, занавески, отдающие белизной и стиркой, и мягкие кресла. Голоса причитают о ласковом нраве хозяина, о красоте его резиденции и его придворных, о его любви к девочкам и заботливой «Мамочке». Но я упускаю эти слова: всё мимо, всё сквозь. Я разглядываю обои. До чего красивые: чистые, ровные, с обрамлением в виде белых колонн по углам. До чего красивые…

      – …да?

      Оборачиваюсь и ловлю несколько добрых взглядов склонившихся надо мной женщин.

      – Кофей, сбитень? – повторяет одна из них.

      Другая говорит, что Отец скоро прибудет.

      Господин, Босс, Хозяин, Отец…Великое множество имён этого человека (того, что купил меня у моей семьи) говорило о его реальном величии: перед людьми, перед Богами (а, может, среди Богов?), перед миром в целом.

      По разговорам я представляю низкорослого, покрытого сединой и потом, мужичка, с лукавыми крохотными глазками и с пухлым, висящим на ремне, омоньером. Хозяин этот носит, в моём представлении, костюм – отутюженный и кремового цвета; на шее петля в виде затянутого галстука, на ногах чищенные боты. Хозяин распивает крепкие напитки и курит сигары, оценочно глядит и много молчит.

      Женщины рассыпают наставления:

      – Отвечай на все его вопросы, милочка!

      – Будь добра и вежлива.

      Одна голубка перебивает другую, добрые лица причитают о моих шансах попасть в Монастырь. Но я, право, думала, уже в нём и уже безвозвратно…

      – Поздоровайся, милочка! И не забудь поклониться.

      – Угощайся! Он щедр и приветлив!

      – Нет-нет, будь сдержана, и тогда он с интересом построит диалог.

      – Непременно отвечай!

      – Молчи!

      Как вдруг восторженный голос из коридора вещает о приближении самого Господина. Женщины подхватывают меня и выталкивают из одного кабинета в другой – дальний и обитый тёмным буком. Оказываюсь за двустворчатыми дверьми; передо мной пышные диваны.

      Я ожидаю знакомства: падаю меж подушками и с волнением перебираю оборку от юбки; мать пыталась нарядить меня под стать случаю (но, если бы случаем оказался поход на рынок, я непременно бы выглядела соответствующе).

      Ткань у дивана грубая, жёсткая…Мечтаю змеей сползти на пол и припасть лицом к деревянному паркету. К дереву. К песку. К почве. Почва, родные