90 МИЛЬ ДО РАЯ. Владимир Максимович Ераносян

свободного мира – Соединенными Штатами не могло быть по определению.

            Блокада не закончилась. Поколения кубинцев сменяли друг друга в условиях непрекращающегося эмбарго. Многолетние экономические санкции закаляли народ, воспитывали в людях рачительность и экономность, но одновременно они рождали и новых авантюристов, готовых поживиться за счет всеобщего дефицита. Ласаро Мунеро Гарсиа был из их числа. Его "бизнес-проект" с точки зрения воплощения в жизнь не показался бы утопией ни здравствующим жителям фешенебельного Майами, ни дожидающимся запрещенного трансфера во Флориду гражданам Кубы, уставшим от соцреализма.

            Надо отметить, что десятилетия противостояния с могучей сверхдержавой укрепили Фиделя в тезисе Ленина о возможности победы социалистической революции в отдельно взятой стране. Его поколебленный развалом страны Советов дух укрепился в конце девяностых приобретением нового союзника в лице грозного Чавеса. А значит, война продолжалась.

            Американцы испытывали эйфорию после разрушения второй сверхдержавы, чувствовали полную безнаказанность, а значит недооценивали своих врагов. Да, они научились свергать неугодные режимы не только силой прямой интервенции, но и с помощью разноцветных революций. Но они не учли, что Фидель со временем научился адаптироваться ко все новым и новым изменениям политического ландшафта. Для кубинской революции любая неолиберальная революция являлась контрреволюцией, а как поступать с "контрой" на Кубе знали со времен разгрома наймитов, диверсантов и бандитов на Плая Хирон и в горах Эскомбрая…

            …Ласаро смерил Иослайне гневным взглядом, пробормотав под воздействием очередной порции рома:

      – Говоришь, ты член комитета? Я тоже член…

      – Я в этом не сомневаюсь, – усмехнулась девушка. Краем глаза она заметила приближающегося придурка в оливковом берете с красной звездочкой, с усиками и бородкой а-ля Че Гевара. В конкурсе двойников даже в заштатном городишке у него не было бы шансов. Но здесь, в пьяном угаре "Ла румбы" его легко идентифицировали с героем.

            Потеревшись секунду об оттопыренную задницу Иослайне, двойник Че выпустил в нее дым от сигары и сообщил, что она ему нравиться:

      – Линда мучача! Магнифико! Адмираблементэ! Сой солтеро, сой алегриа!

            В том, что она прекрасна, Иослайне не сомневалась и без комплиментов этого «фрика», а то, что псевдо-Че одинок ее в данный момент устраивало. Выяснилось, что он, как и всеобщий кумир, аргентинец, и что живет он в двухзвездочном отеле не вследствие скудости кошелька, а исключительно в силу природного аскетизма, присущего партизанам.

      – Узнай, только аккуратно, есть ли у него деньги, – шепнул путане на ухо нетерпеливый Ласаро.

      – Это совет не мальчика, но мужа, – огрызнулась Иослайне, спросив аргентинца в лоб. – У тебя есть деньги?

      – Тридцать песо конвертибле, – отчитался "Че".

      – Мало, –