Кодекс Арафской дуэли. Денис Миллер

рассматривая юношу.

      Отсюда, из-под потолка зала, различить подробности было непросто – высоковато, ракурс не особенно подходящий, да и ботисские зеркала с односторонней прозрачностью, заменявшие окна в кабинете, чуть ухудшали видимость. Но Гиеди рассмотрел, что вид у этого Монтейна был совершенно невинный. Светлым, почти белым, чуть вьющимся волосам позавидовала бы любая столичная красотка, и при этом – темные длинные ресницы, чуть загнутые вверх, и темные же безупречной формы – ни убавить, ни прибавить – брови. А уж сами глаза – серые, миндалевидные, с краями, чуть приподнятыми к вискам… Плавный овал лица и точеные скулы, тонкий прямой нос с узкими крыльями, гладкие, явно еще не ведавшие бритья щеки и ямочка на подбородке… Если бы не ровный загар, его вполне можно было бы принять за девушку, так были совершенны черты. Разве что – чуть узковатые губы и жестковатая форма рта выдавали юношу. И все же этот Монтейн был красив той самой редкой красотой, которую так любили в старину художники. Он и был словно юный античный бог, сошедший с какого-нибудь полотна старых мастеров из Императорской галереи.

      – Кхм, – произнес Гиеди.

      Сертан усмехнулся и крутанул ручку звонка. Через минуту в дверях появился один из парней, приглядывающих за залом.

      – Хартан, – обратился к нему Сертан, – С кем сегодня играл Монтейн? Почему сейчас не играет?

      Хартан, чуть поклонившись, доложил:

      – Господин Монтейн уже третий вечер приходит, но не играет совсем.

      – Вот как? – удивился Сертан.

      – Похоже, он на мели, – высказал предположение вышибала. – Господин Сайф перед отъездом высказывал намерение предупредить его, чтобы без денег сюда не ходил.

      – Ага, – сказал Сертан и покачался на каблуках, размышляя. Помощник ожидал распоряжений.

      Наконец Сертан принял решение.

      – Хорошо. Дайте ему еще погулять, пусть съест еще пару бутербродов, – Сертан ухмыльнулся, – ему это не помешает сейчас, а затем… затем пригласите его в мою приемную. Вот видишь, Алиот, как я забочусь о нашей молодежи, – обернулся он ко все еще стоящему у окна Гиеди, когда слуга вышел.

      – Ну да, – задумчиво кивнул Гиеди, – подкармливаешь, чтобы потом посытней было его скушать…

⁂

      В это время юный античный бог, прохаживаясь между столами и пощипывая бутерброд, с горечью размышлял о том, что тот, к сожалению, не бесконечный – вот уже и меньше половины от него осталось… К тому же одинокий кусок хлеба с маслом и икрой спасти от голода его молодой, жадный до всего организм никак не мог. Наоборот – жадный организм захотел добавки, а взять еще один бутерброд было бы откровенным вызовом. Ведь это был уже третий сегодня, и служащие клуба, от внимания которых этот факт никак не мог ускользнуть, посматривали на юношу неодобрительно. Ну еще бы: третий день он слоняется по залу, пьет лимонад, мимоходом хватает еду с подносов, но за стол ни разу так и не сел, а следовательно, не оставил клубу ни флорина взамен – так приличные люди себя не ведут. Но что делать, если нет у него