Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести. Андрей Кокоулин

сделал шажок к дивану.

      – Насть, ну, там непростое дело-то было, – заговорил он, оправдываясь. – Человек тоже, знаешь, пуганый. Не мог я при нем звонить. В область ездил.

      – В Грачево свое?

      – Ну!

      Еще один маленький шажок – и кулек закачался у Насти перед глазами.

      – Семнадцать тысяч?

      – Ну! Я в долг давал под проценты.

      – А предупредить ты мог?

      Юрчик сел рядом, уложил кулек Насте на колени.

      – Да там ситуация сложилась… – забухтел он.

      Настя замахнулась телефоном.

      – Сейчас как дам – ситуацию!

      Юрчик снова прищурил глаз.

      – Давай!

      Потом ткнулся носом в челюсть, в щеку и одновременно запустил пронырливую руку между диваном и напряженной Настиной спиной.

      – Я переживаю, – сказала Настя.

      – Блин, понятно.

      Юрчик притянул женщину к себе.

      – Просто предупреди.

      – Так один раз всего.

      – А вдруг…

      Настя не договорила, потому что Юрчик стал целоваться. Спортивная кофта сползла с него сама собой, клацнул ремень на поясе, освобождая ход джинсам. Взлетел сигнальной ракетой носок. Насте было проще. Халатик на три пуговицы, под халатиком – ничего.

      – Утро уже, – выдохнула Настя, подаваясь под пальцами Юрчика.

      – Ага, – кивнул Юрчик. – Самое время.

      От него пахло потом и сырым, лежалым сеном. Кулек с деньгами упал, купюры с шелестом разлетелись по полу.

      Где-то через полчаса, умостившись под боком у Юрчика на узком диване, переплетясь с ним ногами, Настя сказала:

      – Я вот думаю, ты – моя планида.

      – Кто?

      – Судьба. Крест.

      Юрчик приподнялся.

      – Какой я крест?

      – Ну, наказание.

      – Я – наказание? – нахмурил брови Юрчик. – Почему?

      – Потому что я за тебя волнуюсь, – сказала Настя.

      – А, в этом смысле.

      – В этом.

      – Это приятно, – Юрчик успокоенно лег, проговорил: – Планида.

      Рыжий хохолок его волос заискрился, попав под солнечный луч. Настя растрепала хохолок пальцами.

      – Ты больше не уходи надолго.

      – Ты это, ну, напрасно… Сейчас.

      Голый Юрчик полез с дивана, цапнул валяющиеся на полу джинсы, нырнул ладонью в карман. Настя подтянула ноги.

      – Смотри!

      Юрчик протянул ей брелок со странной шерстяной штучкой на цепочке.

      – Что это? – спросила Настя.

      – Ты потрогай.

      Под серой свалявшейся шерстью находилась кость, она хорошо прощупывалась, оканчиваясь на конце коготками. Настя никогда не была брезгливой, но тут отпихнула руку Юрчика от себя.

      – Это чья? Кроличья?

      – Она самая, – Юрчик подбросил брелок с лапкой вверх. – Кроличья лапа. Левая задняя, без обмана. Только такие лапы – счастливые. Другие – сплошная туфта. Десять лет уже с собой ношу.

      – Зачем?

      – Чтобы как раз ничего не случилось.

      – И помогает?

      – Ну,