Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести. Андрей Кокоулин

шагнул в подъезд.

      – Ну, с этим похуже. У меня это…

      – Что? – спросила Настя и подсказала: – На третий этаж.

      Юрчик затопал по ступенькам.

      – Ну, это, сидел я, по «хулиганке», а со статьей мало куда берут. – Он приостановился. – Но я завязал, ты не сомневайся.

      Зябкий весенний свет сеял в узкие окна лестничной площадки.

      – Не супер, – вздохнула Настя, глядя в серые глаза добровольного помощника. – А чего так?

      – Молодой был, дурак. Я из пригорода, из Грачей, ну, то есть, из Грачево, это севернее, голова пустая, заняться нечем…

      – А сейчас?

      – Ну, сейчас! Повзрослел. Да и научили.

      На третьем этаже Юрчик привалился к стене и тяжело выдохнул. Искоса присматривая за ним, Настя нащупала в узеньком внутреннем кармане ключи от квартиры.

      – Так чай-то будешь?

      Юрчик кивнул.

      – Если можно.

      Замок щелкнул. Настя распахнула квартирную дверь.

      – Проходи. Кухня налево, кочаны можешь на подоконник свалить.

      – Ага.

      Юрчик прошел в квартиру, зыркая глазами по сторонам, оценивая обстановку, но на краю застеленного в прихожей коврика замер.

      – Обувь снимать?

      Это Насте тоже понравилось. При всей рыжей наглости и развязности – неожиданные такт и внимание к вещам, которые с мужской стороны можно было с легкостью проигнорировать. Подумаешь, полы мытые.

      – Лучше снять, – сказала она.

      – Надеюсь, у тебя нет негатива к дырявым носкам, – сказал Юрчик, без стеснения скидывая ботинки.

      Носки у него были синие, а дыра на левом отрывалась круглым окном в мир розовой пятки.

      Почему-то раньше Настя полагала, что достаточно ей увидеть на человеке дырявые носки, и все, общаться с таким человеком она уже не сможет. Или, во всяком случае, будет не в состоянии серьезно воспринимать его как мужчину.

      Но оказалось вдруг, что к Юрчику это не относится. Юрчик как-то с дырявыми носками гармонизировал. Подумать, чужой мужик, оставляя мокрые следки, с дырой в носке, шлепает на твою кухню, грохочет там – бум! бум! – кочанами, а у тебя – никакого неприятия, улыбка гуляет по губам.

      Дурочка, чего уж.

      Пока Юрчик разбирался с капустой, Настя успела снять плащик и посмотреться в зеркало. Поправила юбку, блузку. О том, чтобы определить в холодильник треску и куриные головы, как-то и мысли не было. Что уж говорить о молоке с маслом! Главное, что тушь нигде не потекла, губы не потрескались, а волосы – не вороньим гнездом.

      – Ну, что? – сказал, появляясь, Юрчик. – Я свою работу выполнил. Обещание по чаю еще в силе?

      – В силе, – кивнула Настя.

      Наглый Юрчик широко улыбнулся и неожиданно оказался рядом. Свет лампочки что-то странное, магнетическое делал с его лицом, тонкими губами, притягивая к ним взгляд. Настя почувствовала руку у между себя ног, оглаживающую, продавливающуюся в тело сквозь слой ткани.

      – Нравится? – спросил Юрчик.

      Потом был поцелуй.

      Если бы