Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести. Андрей Кокоулин

это нормально, – сказала Настя, с силой вдавив пальцы в висок.

      – Я тоже так считаю!

      В трубке послышались торопливые, жадные глотки.

      – А Артем? – спросила Настя.

      – Р-разругалась. Вдр-рызг!

      – Почему?

      – Потому что Солодовский – урод.

      Подруга разрыдалась.

      – Яна, Янка, может, все еще наладится, – сказала Настя.

      – Ага, жди, – сквозь слезы сказала подруга и отключилась.

      Перезванивать второй раз и просить у нее пятьдесят тысяч Настя не решилась. Если Яна разругалась с Артемом, то денег одолжить не сможет никак.

      В обед Настя зашла в кафе по соседству с офисом. Там ее, клюющей носом над чашкой капучино, и застал Паша.

      – Привет, Серова, – тронул он ее за плечо. – Спишь?

      Настя встрепенулась.

      – Нет, так, задумалась.

      – Это все кофе.

      Коллега подсел за столик. На тарелке у него был подогретый, одуряюще пахнущий сэндвич. В бокале желтел фрэш. Видимо, Настя впилась в сэндвич такими голодными глазами, что Паша со вздохом подвинул к ней тарелку.

      – Ешь.

      – Ты уверен? Я съем.

      – Я себе еще закажу.

      Он поднялся и скоро принес еще один сэндвич. Настя за это время расправилась со своим на две трети.

      – Ого! – сказал Паша.

      – Прости, – сказала Настя. – Но на второй я уже не претендую. Ты мне пятьдесят тысяч не одолжишь?

      Паша хлопнул белесыми ресницами.

      – Ты серьезно?

      – Ага, – кивнула Настя.

      В ответ Паша слабо улыбнулся.

      – По-моему, мы с тобой не в таких близких отношениях.

      – Я отдам в течение полугода.

      – А можно спросить, зачем они тебе вдруг понадобились?

      Вроде бы и не хотела Настя рассказывать про Юрчика, но получилось, что кроме Паши выговориться ей некому. К тому же человек, пожертвовавший свой сэндвич, определенно заслуживал доверия. Правда, про кроличью лапку Насте хватило ума умолчать, потому что следом за дурацкой лапкой пришлось бы объяснять, как она торговалась за жизнь Юрчика с телевизором.

      А это тю-тю, сумасшедший дом, а не пятьдесят тысяч.

      В сухом остатке: есть Юрчик, Юрчика она любит, несмотря на его темное прошлое, Юрчик влип в неприятности, и с него требуют деньги.

      – Хм, – сказал Паша, – а ты в нем уверена?

      – В ком? В Юрчике?

      – В нем. Сколько вы вместе?

      Настя подсчитала в уме.

      – Три месяца. Почти.

      Паша несколько секунд смотрел на нее, потом опустил глаза к бокалу.

      – Знаешь, – произнес он, – мне это кажется разводом на деньги.

      – Паш, – вскинулась Настя, которую обвинение обожгло, как хлыстом по спине, – да я бы никогда…

      – Не с твоей стороны, – упредил ее Паша, – со стороны твоего Юрчика. Извини, есть такие умельцы. Втираются в доверие к одиноким девушкам, живут с ними какое-то время, пользуясь всеми прелестями совместного проживания, а потом изображают из себя