Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести. Андрей Кокоулин

в голову, скрывая человека, дом, улицу, голоса, но из него тут же выплывали другие фигуры, перемещаясь во времени и в пространстве.

      И где-то за ухом зудело: «Юрчик, Юрчик, Юрчик».

      Опомнилась Настя только к вечеру. Мир, город словно протаяли из тумана, обрели значение, вещественность, краски. Позвонила мама.

      – Как у вас, все хорошо? – спросила она.

      – Да, – ответила Настя, обнаружив вдруг, что стоит у продуктового магазина.

      – Как вы к нам на дачу-то, планируете?

      – Планируем. На этой или на следующей неделе. Только видишь же, снег опять пошел. Не посадишь ничего.

      – Ой, да! – сказала мама. – Еще эту жуткую аварию показывали! Отец сказал, по такому снегу водителя и занесло.

      – Он гнал на красный!

      – Так и Бог ему судья, Настенька. Не знаю только, что там с семьей, что в другом автомобиле ехала. Вроде все живы.

      – Там мальчик был…

      – Как раз с мальчиком все в порядке, показали его в больнице, даже коротенькое интервью взяли.

      Настя радостно выдохнула.

      – Живой?

      – Живой. Только плечо в гипсе. А что там еще – не сказали. Но мальчишка бодренький. Ему-то все в приключение.

      – А родители его?

      – Не сказали. Но вроде отцу мальчонки больше всех досталось, он за рулем был. Еще повезло, что удар большей частью скользящий получился.

      – Скользящий? Мам, там машина всмятку!

      – Так твой отец говорит, что сейчас все автомобили такие, пальцем продавить можно.

      – Полицейский в телевизоре тоже.

      – Вот видишь! Ладно, значит, ближе к выходным созвонимся?

      – Да, конечно.

      – Ну, все, Настенька. Пока.

      Мама отключилась. Настя посмотрела на погасший экран, и тот, словно вняв ее безмолвной мольбе, вновь ожил.

      Юрчик!

      – Алло!

      Голос Юрчика был напряжен и хрипл.

      – Буду к ночи, – только и сказал он. – Жди.

      Дальше последовали короткие гудки разъединения.

      Живой! – всколыхнулось в Насте. Измученный, но живой. Значит, не зря. Водитель «тойоты» сам виноват. Не выскочил бы он на красный, Настя, может, о нем и не знала бы, и заменой Юрчику выступил кто-то другой. Это ведь так и происходит – чтобы жил один, надо кем-то пожертвовать.

      Даже понарошку. Даже если мысленно.

      Вдруг там, наверху, ведут счет, кто за кого молится, кто за кого отвечает, кто кого ненавидит или убил бы? Вдруг, исходя из этого, и решают, кому повезет, и этот человек останется жить дальше, а кому нет? В таком случае Настя просто отнимает чуть-чуть жизни от одного и добавляет ее Юрчику. Вот и все. Вместе с дурацкой лапкой.

      Невесомый вклад.

      А если – та самая пушинка?

      Настя зашла в магазин и медленно побрела вдоль стеллажей, через молочный и овощной отделы – к мясному. Взяла в корзинку куриных бедрышек в маринаде, только на сковородку выложи. Взяла упаковку пельменей