Остров Беринга. Ольга Погодина

песцовым хвостам. В одной руке диковинный иноземец держал, точно скипетр, моржовый клык, а в другой – череп тюленя. За ним поспешал коренастый якут, обвешанный невероятным количеством различных шкурок и еще двое русских в кухлянках: в здешних местах камчадальская одежда из оленьей кожи наиболее удобна.

      – А-а! – Лорка заулыбался. – Это же адъюнкт[17] Стеллер! Не думал я, что ему удастся нас догнать!

      – Стало быть, знакомец! Кто таков?

      – Преученый человек. – Лорке довелось столкнуться с оным адъюнктом всего раз несколько, но того и вправду не позабудешь. Еще больше ходило о диковинном немце разных слухов. – Из Петербурга его прислали земли наши изучать, да зверей всяких, да травы и деревья разные.

      – Тьфу, разве ж можно за такой безделицей казенную деньгу растрачивать? – сплюнул Савва. – Жалованье-то немчуре, поди, изрядное положили.

      Лорку, как всегда, резануло это «немчура». Пора бы уж вроде привыкнуть, а все звенело в ушах противное: «Немчура, немчура, уходи со двора!»

      – Отец сказывал, в Петербурге ученым людям большой почет, – резко сказал он. – Потому как, прежде чем на большое дело идти, его со всех сторон обдумывать надобно. Вот и послали людей разных – одни по морскому делу обучены, другие горняцкому. Этот вот зверей и трав знаток.

      – И к чему нам тут такой ученый дурень? Глянь какой дыхлец[18], – в этих местах какой с него толк?

      – Это как Иван Иванович разрешит. – Лорка раздраженно дернул плечом.

      О Стеллере много болтали разного, – что он-де, водки пьет много, зверей потрошит и шкуру с них живьем спускает. Но смешной этот нескладный человек, как и Овцын, отчего-то нравился Лорке.

      Дверь без стука распахнулась. Адъюнкт Стеллер со товарищи ввалился в избу. Бесцеремонно, не стряхнув снега с сапог и полы, уселся на лавку и привалился к печи:

      – Уф-ф! Хорошо-то как! – на чистом русском сказал он. По его лицу расползалась довольная улыбка. – Нет ли у вас, люди добрые, чарочки усталым путникам поднести?

      – Нету, – буркнул Савва, наблюдая за гостем исподлобья.

      – Жаль, – не обращая никакого внимания на его недружелюбный тон, сказал Стеллер. – Эй, Федор! – обратился он к своему попутчику-якуту. – Ступай-ка командора разыщи да доложи по форме: так, мол, и так, в распоряжение его адъюнкт Георг Стеллер поступил. А я покамест погреюсь малость. С самого Большерецка ноги как замерзли, да так и не оттаяли. – Стеллер вытянул длинные ноги в сапогах.

      – Смотри, братец, как бы каблуки твои немецкие вместе с копытами не отвалились, – буркнул Савва.

      Стеллер, нимало не обидевшись, расхохотался.

      – Вот за что вашего русского брата люблю, так за прямоту! – отсмеявшись, сказал он. – Тому четвертый годок, как я покинул град Петров и в земли сибирские прикомандирован. Довелось хаживать маленько. В бытность в Иркутске в земли баргузинские с экспедицией ходили немало, а морозец там, доложу я вам, нынешнего покрепче.

      – Так уж и покрепче? – усомнился Савва. – Бывал я на Иркуте и на

17

Адъюнкт – лицо, проходящее научную стажировку, помощник профессора.

18

Дыхлец (стар.) – тщедушный, болезненный человек.