Реванш Палача. Сергей Мартин

же меня тоже волнует происходящее…

      –Но ведь вы бизнесмен, зачем вам всё это? – настаивал Фолькер.

      –Зачем? – удивился Алекс. – А вы полагаете, что можно оставаться в стороне, зная, что какие–то мерзавцы не сегодня – завтра взорвут полмира? Извините, Дитер, но я не хочу быть овцой, которую положат на жертвенный алтарь, чтобы принести в жертву чьим–либо амбициям. Другие, может быть, и могут притворяться слепыми и думать, что это их не касается, а я – нет. Кто–то же должен остановить подонков.

      –Да–да, я понимаю, хотя такая позиция нехарактерна для большинства наших обывателей. Но ведь вы – русский…

      –И что из того? – не понял Алекс. – Какая разница: русский, немец или китаец? В любой нации есть честные люди, а есть отребье, которое и людьми–то назвать нельзя. Разве не так?

      –Так, но я не об этом…

      –Тогда говорите прямо, Дитер, – сухо сказал Алекс. – К чему ходить вокруг да около? Вы ведь хотели спросить меня, не знаю ли я главарей русской мафии, поставляющих "краску" мусульманам? Отвечу честно: знаю. Но накрыть их с поличным очень сложно. А если не удастся обезвредить их, то нет никакой гарантии, что "краска" через некоторое время не окажется у исламистов, но тогда уж никто не сможет помешать этому… Так что забудьте об идее захватить груз. Ведь именно это поручило вам командование?

      Фолькер изумлённо взглянул на него и растерянно пробормотал:

      –С чего вы это взяли, Алекс? Нам поручено уничтожить транспорт, а руководство операцией возложено на Келера…

      –Бросьте, Дитер, я же не так наивен, чтобы поверить, что ваша Служба откажется от соблазна поиметь "красную ртуть". И дело даже не в деньгах, хотя миллиард долларов любому вскружит голову, а в том, что эта гадость может продвинуть вперёд технологии смерти. Может, уже хватит?

      –А вы смелый человек, Алекс. О таких вещах не принято говорить вслух. Вы же понимаете, что есть государственные интересы, к которым не всегда применимы общепринятые моральные мерки… Государства вообще не могут жить по каким–то моральным законам. Политика и мораль – понятия несовместимые.

      –Это верно. Но именно это когда–нибудь и погубит нашу цивилизацию. И неважно, кто первым нажмёт на кнопку: исламские фанатики, какой–нибудь свихнувшийся политикан или мафиози. Сотням миллионов таких как мы с вами это уже будет всё равно. Так что подумайте, Дитер, не лучше ли сохранить статус–кво, который был раньше? Право же, слишком опасно играть такими вещами. Для всех опасно.

      –Да–а–а, если бы я не знал о вас достаточно много, то подумал бы, что вы работаете на КГБ, – задумчиво сказал Фолькер.

      –Такой организации давно уже нет, – с усмешкой ответил Алекс и, иронично взглянув на собеседника, спросил: – Так вы, значит, наводили обо мне справки?

      –А как же, конечно, – ответил Фолькер, тоже ухмыльнувшись. – Откровенность за откровенность, Алекс. Досье на вас ведётся с момента получения вами гражданства, но не беспокойтесь, ничего компрометирующего вас там нет.

      –Спасибо и на этом. Меня проверяли