Мороженое с космическим вкусом. Светлана Хусаинова

том её конце. Я потому бульдог жирный да неповоротливый, что тренировки мне никакой. Захочешь иногда на пробежку выйти – да куда там, страшно даже подумать, где окажешься, когда остановишься.

      Самокат снова заплакал. Было страшно подумать, где оказались его друзья, когда остановились.

      – Не плачь, не плачь! – засуетился бульдог. – Вот же табличка: «ПЛАКАТЬ ЗАПРЕЩЕНО».

      – Опять запрещено? – возмутился Самокат, но плакать на всякий пожарный перестал. А таблички снова не увидел и крайне рассердился: – Что ты мне лапшу на уши вешаешь!

      – Какую еще лапшу?

      – Варёную!

      – Это мороженое что ли?

      – Какое еще мороженое, сам ты с Луны свалился, – Самокат плюнул и повернулся к глупому бульдогу спиной. Пустынная Венера пыхнула в потное лицо Самоката плотным жаром.

      – Не знаю никакой варёной лапши, – спокойно ответил бульдог. – Зато знаю историю про одного плаксу, который однажды привенерился и всю планету затопил слезами. Пришлось слезы насосом откачивать на соседний Меркурий. Теперь на Меркурии очень много слёз, просто моря и океаны.

      – Ерунда какая, – Самокат махнул рукой и тронулся с места.

      – Да ладно тебе, не обижайся, вместе пойдем, помогу найти друзей, – бульдог поковылял рядом. – Я тут все места знаю, потому что живу на Венере ооооооооооочень давно.

      Самокат не был против: хоть бульдог похоже того, сумасшедший, но вдруг поможет – у собак нюх лучше, чем у людей. Так по крайней мере на Земле.

      Не желаете ли смузззи?

      Глава 1

      Котлета остановился и стал дожидаться, когда его догонит Самокат. Но Самоката даже близко не видать. Наверное потому, что самокат дома оставил. Да уж, Самокат без самоката – просто не Самокат. Заколки тоже не видно. И Туфельки…

      Странно, как это он, Котлета, смог так быстро удрать. При своем-то весе. На Земле даже ногу не успевает занести, как его тут же сцапывает вода.

      Вокруг по-прежнему лежат пирамиды песков и дует свежеиспеченный ветер, прямо из духовки, внакладку с песчинками.

      Как же пить хочется. Выпил бы целый бассейн воды. Только чистой. А не той, в которой купаются.

      Но рядом воды точно нет. Ни воды, ни еды (Котлета еще раз проверил карманы), ни сестры, ни друзей.

      Слёзы как-то сами потекли. А они на полпути высыхают, слёзы.

      – Удобно плакать – вытираться не надо, – подумалось Котлете и следом подумалось о смузззи.

      Смузззи (с тремя буквами «з») делает мама. Оно потому с тремя «з», что вкусное очень. А вкусное оно потому, что с крупинками льда, холоднющее. А «холоднющее» всем детям нравится. Котлета представил себе, как он сидит за столом, перед ним глубокая тарелка с бананово-яблочно-малиновым смузззи, таким вкусненьким и таким холодненьким.

      Котлета зажмурился, схватил воображаемую ложку и погрузил её в воображаемое смузззи, в этот снежный ком, ледяной как вершина айсберга, как Северный Ледовитый океааааааан. Бултых в него!

      Глава 2

      Когда Котлета догрыз воображаемое ледовитое смузззи и открыл глаза, перед ним стоял