История Петербурга в городском анекдоте. Наум Синдаловский

места актеров временно разместили в помещении, где обычно стирали белье. Побывавший на спектакле император поинтересовался у артистов, всем ли они довольны.

      Первым отозвался находчивый Каратыгин:

      – Всем, Ваше Величество, всем. Нас хотели полоскать и поместили в прачечной.

      Николай I, находясь во время антракта на сцене Александрийского театра и разговаривая с актерами, обратился в шутку к знаменитейшему из них Каратыгину:

      – Вот ты, Каратыгин, очень ловко можешь превратиться в кого угодно. Это мне нравится.

      Каратыгин, поблагодарив государя за комплимент, согласился с ним и сказал:

      – Да, Ваше Величество, могу действительно играть и нищих, и царей.

      – А вот меня, ты, пожалуй, и не сыграл бы, – шутливо заметил Николай.

      – А позвольте, Ваше Величество, даже сию минуту перед вами я изображу вас.

      Добродушно в эту минуту настроенный царь заинтересовался: как это так? Пристально посмотрел на Каратыгина и сказал уже более серьезно:

      – Ну, попробуй.

      Каратыгин немедленно встал в позу, наиболее характерную для Николая I, и, обратившись к тут же находившемуся директору императорских театров Гедеонову, голосом, похожим на голос императора, произнес:

      – Послушай, Гедеонов, распорядись завтра в двенадцать часов выдать Каратыгину двойной оклад жалованья за этот месяц.

      Государь рассмеялся:

      – Гм… Гм… Недурно играешь.

      Распрощался и ушел. На другой день в двенадцать часов Каратыгин получил, конечно, двойной оклад.

      Популярность анекдота в Петербурге была такова, что даже до наших дней он дошел в разных вариантах. В основном разница заключалась в вознаграждении актера за талантливо сыгранный экспромт. Так, по одному из них, Каратыгин будто бы получил от императора ящик лучшего французского шампанского.

      Каратыгину приписывают анекдоты, адресованные плодовитым, но бездарным авторам театральных водевилей.

      Об одном авторе Каратыгин сказал:

      – Лучше бы он писал год и написал что-нибудь ГОДное, чем писал неделю и написал НЕДЕЛЬНОЕ.

      Третьестепенный автор, некий Семенов, зашел однажды за кулисы к Каратыгину:

      – А помнишь ли ты мою пьесу «Царская милость»?

      – Еще бы! Я ведь злопамятный, – ответил Каратыгин.

      По поводу драмы «В стороне от большого света» Каратыгин сказал:

      – Первое действие драмы происходит в селе, второе – в городе, все же остальное написано ни к селу, ни к городу!

      Острый на язык Каратыгин не щадил никого и был находчив в любых, даже самых неподходящих обстоятельствах.

      Однажды Каратыгин присутствовал на похоронах одного известного картежника, казачьего офицера.

      – Ну, – спросили его, – как вам похороны?

      – Великолепно! Сначала ехали казаки с пиками, потом музыканты с бубнами, затем духовенство с крестами, потом покойник с червями, а за ними шли дамы, тузы, валеты,