История Петербурга в городском анекдоте. Наум Синдаловский

таланты того времени». Здесь и рождалось большинство шуток Нарышкина.

      Нарышкин не любил Н. П. Румянцева и часто трунил над ним. Последний до конца жизни носил косу в своей прическе.

      – Вот уж подлинно скажешь, – говорил Нарышкин, – нашла коса на камень.

      Когда принц Прусский гостил в Петербурге, шел беспрерывный дождь. Государь изъявил сожаление.

      – По крайней мере, принц не скажет, что Ваше Величество его сухо приняли, – заметил Нарышкин.

      Император Павел при вступлении своем на престол пожаловал князьям Александру и Алексею Куракиным несколько тысяч крестьян и богатые рыбные ловли на Волге. Встретив в день издания этого указа Нарышкина, император спросил его:

      – Что нового в городе, Александр Львович?

      – Все говорят только об одном, – отвечал Нарышкин, – что Ваше Величество изволили посадить обоих Куракиных на хлеб и воду.

      Но особенно гремела в Петербурге слава об обедах, устраиваемых им на загородной даче, которая, как и отцовская, находилась на Петергофском шоссе. Сохранился анекдот о расточительности Нарышкина:

      Однажды Александр I, присутствовавший на одном из небывалых по размаху праздников, устроенных Нарышкиным, поинтересовался, во что он ему обошелся.

      – Ваше Величество, в тридцать шесть тысяч рублей, – ответил Нарышкин.

      – Неужели не более? – удивился царь, еще раз взглянув на все это великолепие.

      – Ваше Величество, – нашелся Нарышкин, – я заплатил тридцать шесть тысяч рублей только за гербовую бумагу подписанных мной векселей.

      Через несколько дней император прислал Нарышкину книгу, в которую вплетены были сто тысяч рублей ассигнациями.

      Нарышкин, всегда славившийся своей находчивостью, просил передать государю «свою глубочайшую признательность» и добавил, что «сочинение очень интересное и желательно получить продолжение». Александр прислал Нарышкину еще одну книгу с вплетенными в нее ста тысячами, но при этом приказал передать, что «издание окончено».

      Понятно, что при таком образе жизни Нарышкину и в самом деле постоянно не хватало средств. Он был в вечных долгах и притом «без всякой надежды на оплату кредитов». Взаимоотношения с кредиторами были непростыми, но врожденное чувство юмора помогало Нарышкину выживать.

      Однажды кто-то похвалил ему мужество его сына, который в 1812 году отбил у французов редут и стойко его защищал.

      – Это наша фамильная черта, – нашелся Нарышкин, – что займут – того не отдадут.

      Во время закладки одного корабля в Адмиралтействе государь спросил Нарышкина:

      – Отчего ты так невесел?

      – Нечему веселиться, – отвечал тот. – Вы, государь, в первый раз в жизни закладываете, а я каждый день.

      Нарышкин как-то запоздал на прием к императору.

      – Отчего ты так поздно приехал? – спросил у него государь.

      – Без вины виноват, Ваше Величество. Камердинер