История Петербурга в городском анекдоте. Наум Синдаловский

2-й армией. Судьба не дала ему возможность увидеть победу русского оружия над Наполеоном. Вплоть до Бородина ему пришлось отступать. А в Бородинском сражении Багратион получил ранение осколком гранаты в ногу. Считается, что это ранение оказалось смертельным. На самом деле это не так. Рана вовсе не была опасной, но, как рассказывают очевидцы, узнав о падении Москвы, Багратион «впал в состояние аффекта и стал в ярости срывать с себя бинты». Это привело к заражению крови и последовавшей затем смерти полководца.

      В народе по достоинству оценили полководческий талант Багратиона. В Петербурге фамилию князя Петра Ивановича с гордостью произносили: «Бог рати он». Таким же он предстает и в анекдоте:

      Денис Давыдов явился однажды в авангард к князю Багратиону и сказал:

      – Главнокомандующий приказал доложить Вашему сиятельству, что неприятель у нас на носу, и просит вас немедленно отступить.

      Багратион отвечал:

      – Неприятель у нас на носу? На чьем? Если на вашем, то он близко, а коли на моем, так мы успеем еще отобедать.

      Почти через сто лет после описанных нами событий Отечественной войны 1812 г., во время другой войны, Русско-японской 1904-1905 гг., крепостью Порт-Артур командовал генерал-лейтенант Анатолий Михайлович Стессель. В декабре 1904 г. Во время осады крепости японцами, исключительно благодаря проявленной Стесселем профессиональной бездарности и личной трусости, Порт-Артур был сдан неприятелю. Военным судом Стесселя приговорили к смертной казни. Но параллельно с приговором на суде было зачитано и обращение того же суда о ходатайстве перед Николаем II заменить смертную казнь заключением Стесселя в Петропавловскую крепость на десять лет. В Петербурге в ту пору ходил анекдот:

      – Что с того, что Стесселя посадят в крепость; он ее опять сдаст.

      Судя по толковым словарям, придворные – это не вообще все служащие дворцового ведомства, а только те из них, которые находились непосредственно при особе царствующего монарха и членов его семьи. В основном это были фрейлины, статс-дамы, личные секретари, гофмаршалы, распорядители, то есть все те, кто, так или иначе, обеспечивал уклад и порядок жизни, работы и отдыха членов царского дома.

      Вот почему, с некоторыми оговорками, к придворным, наряду с государственными чиновниками и известными военными деятелями, мы отнесли и придворных шутов, институт которых Россия унаследовала от династии Рюриковичей. Должность царских шутов сохранялась вплоть до екатерининской эпохи. Шутов любили. Они выполняли важную социальную роль, служили неким клапаном для выпускания пара из кипящего котла общественного мнения.

      С появлением зачатков гражданского общества, которое зарождалось в аристократических салонах, надобность в шутах стала исчезать. Некоторые рудименты этого явления дожили до царствования Павла I, а затем полностью исчезли из российской придворной жизни. Однако царевы шуты оставили такой яркий след в государственной жизни страны, что память о них и сами имена этих шутов сохранились в народном сознании наравне с именами их хозяев – русских императоров. Главная особенность института придворных