История Петербурга в городском анекдоте. Наум Синдаловский

такое общественно-социальное явление, как фаворитизм. Первым фаворитом, или, как это толкуют словари, лицом особо приближенным к императору, был, как известно, Александр Данилович Меншиков. Правда, тогда этот институт власти так еще не назывался, и потому Меншикова чаще всего называли просто любимчиком государя.

      Расцвет фаворитизма пришелся на так называемый женский век русской истории, когда фавориты, временщики и любовники императриц сливались в одно лицо. В этом смысле самыми знаменитыми фаворитами следует считать Эрнеста Бирона и Григория Потемкина. Один из них был любовником императрицы Анны Иоанновны, другой – Екатерины II. Понятно, что вслед за особами царской крови пристальное внимание фольклора было обращено и на фаворитов.

      Репутация Бирона среди петербуржцев была самой невысокой. Не жаловал его и фольклор. Сохранился анекдот, приписываемый молвой шуту Кульковскому. О Кульковском мы еще скажем особо, на соответствующих страницах книги, а пока анекдот о Бироне:

      – Что думают обо мне россияне? – спросил однажды Бирон шута.

      – Ваша светлость, – ответил тот, – одни называют вас богом, другие сатаною, и никто – человеком.

      В отличие от Бирона, Потемкина в народе любили. Народу импонировала широта его натуры. Он был добродушен, щедр и хлебосолен. Если верить фольклору, Потемкин, достигнув высокого общественного положения, никогда не забывал о своем скромном происхождении и о людях, с которыми провел юные годы. Согласно одному историческому анекдоту, однажды дьячок, у которого Потемкин в детстве учился читать и писать, состарившись и сделавшись неспособным исполнять службу, приехал в Петербург просить у князя работу.

      Дьячок пришел к Потемкину и изложил свою просьбу.

      – Так куда же тебя приткнуть? – задумался князь.

      – А уж не знаю, сам придумай, – ответил дьячок.

      – Трудную, брат, ты мне задал задачу. Приходи завтра, а я между тем подумаю.

      На другой день, проснувшись, светлейший вспомнил о своем старом учителе и велел его позвать.

      – Ну, старина, нашел я для тебя отличную должность. Знаешь Исаакиевскую площадь?

      – Как не знать; и вчера, и сегодня через нее к тебе тащился.

      – Видел фальконетов монумент Петра Великого?

      – Еще бы!

      – Ну, так сходи же теперь, посмотри, благополучно ли он стоит на месте, и сейчас мне доложи.

      Дьячок в точности исполнил его приказание.

      – Ну что? – спросил Потемкин, когда он возвратился.

      – Стоит, ваша светлость.

      – Ну и хорошо. А ты за этим каждое утро наблюдай, да аккуратненько мне доноси. Жалованье тебе будет производиться из моих доходов. Теперь можешь идти домой.

      Дьячок до самой смерти исполнял эту обязанность и умер, благословляя Потемкина.

      Хотя иногда «Исполин всех времен», как называли Потемкина в народе, мог быть и рассерженным, и недовольным. Впрочем, он был отходчив, и вспышки гнева были недолгими. То же самое состояние он признавал за другими. Вот анекдот,