Собрание сочинений. Том 3. Евгений Евтушенко

а все-таки тоже Испания.

      Мы за долгий полет

                                     устали всерьез.

      Здесь не то, что в Англии, —

                                                  жарко.

      Ну-ка, бармены, —

                                   что там стоит —

                                                            кальвадос?

      Дай-ка мне.

                        Я читал у Ремарка.

      Он,

           с улыбкой прослушав фразу мою,

      проявляет усердье и живость.

      Кальвадос

                      для познания жизни

                                                      я пью —

      самогонкой шибает жидкость!

      К сувенирной витрине я подхожу.

      Нафталином тут сильно пахнет!

      Ну-ка,

               что продается тут —

                                               погляжу,

      а быть может,

                           куплю на память.

      Сколько тут —

                             золоченых —

                                                 на счастье подков.

      Тут игрушечные мотороллеры,

      кастаньеты,

                        и черные морды быков,

      и, конечно,

                      платки с матадорами.

      Вдруг я замер перед витриною.

                                                       Вот

      на меня застенчиво,

                                     грустно

      смотрит старый знакомый мой —

                                                          Дон-Кихот —

      деревянненькая игрушка.

      Он и шпагу-то хрупкую

                                            держит еле,

      и какая-то в нем покорность тупая.

      Дон-Кихоты в Испании подешевели.

      Доллар штука —

                                туристы их покупают.

      Вот я вижу,

                        лениво жуя бутерброд

      и торгуясь с завидным опытом,

      долговязый турист из Нью-Йорка

                                                           берет

      Дон-Кихотов десяток —

                                           оптом.

      Он уходит,

                       окутан в сигарный чад,

      и у выхода шумно сморкается.

      Сапоги Дон-Кихотов

                                      печально торчат

      из карманов американца.

1960

      «Когда взошло твое лицо…»

      Когда взошло твое лицо

      над жизнью скомканной моею,

      вначале понял я лишь то,

      как скудно все, что я имею.

      Но рощи, реки и моря

      оно особо осветило

      и в краски мира посвятило

      непосвященного меня.

      Я так боюсь, я так боюсь

      конца нежданного восхода,

      конца открытий, слез, восторга,

      но с этим страхом не борюсь.

      Я