Ксерокопия Египта. Денис Викторович Лукьянов

на корабле Черной Бороды. К его же благу.

      Иначе, вовремя любой битвы приходилось бы заполнять бесконечные бумажки, чем Психовский и занимался. В английском языке есть выражение – «любопытство убило кошку». Так вот, бюрократия эту кошку сначала подвергла пыткам, потом четвертовала, потом сожгла останки и выстрелила прахом из пушки.

      Грецион протянул исписанный листок женщине, которая закопалась в листы так, словно они огораживали ее от некого проклятия.

      Ее глаза сверкнули, сначала пронзили Психовского, потом, более ласково – листок.

      – Вы что, с ума сошли, господин Психовский? – пискнула женщина. Грециону понравилась, как звучит эта фраза. Он ухмыльнулся. – Что, отпуск прямо в середине учебного года? У вас тут сессия на носу, кто будет принимать экзамен…

      – Ну, слушайте, в декрет-то уходить под сессию можно? Найдете другого преподавателя, ну, какая разница-то.

      Глаза женщины замерцали огоньками, которые разжигали бесята все сильнее и сильнее работая мехами.

      – Слушайте, разница – большая…

      – Ну, считайте, что я беру декрет в научных целях, и у меня скоро родится новое исследование и учебная программа. Ну не знаю, или что-то такое, – Грецион махнул рукой и направился к выходу.

      Женщина только было открыла рот, но Психовский был готов к такому финту ушами.

      – И не надо ничего говорить про зарплату и увольнение. Вычитайте, ради бога, мне хватает – у нас и так постоянно вычитают, в бухгалтерии видимо все калькуляторы поломались. А увольнение… Ну, не думаю, что мне это светит – студентов-то не отчисляют за пропуск пары лекций, м? Ну а чем мы хуже?

      – И вообще, снимите кепку, вы в здании! – это был последний запал женщины, после чего порох окончательно иссяк, а фигура обмякла.

      Психовский скинул желтую кепку, махнул ей, как шляпой, поклонился, а потом снова напялил на голову и вышел вон, рассекая университетские коридоры. Подолы его толстовки мерцали и трепались, как плащ иудейского прокуратора.

      В деканате еще несколько минут висела безысходная тишина. Потом листок отправился в путешествие по столам, и через несколько минут оказался уже под носом декана. Ну, под носом теоретического декана, потому что тот на своем месте отсутствовал.

      При других обстоятельства и в других ксерокопиях, он мог бы резко взять отгул или, допустим, его место таинственным образом мог занять нос. А все прекрасно знаю, что носы писать не умеют – нет, может быть и умеют, но делать это им нечем.

      Но в реальности все сложилось хорошо – опять же, смотря для кого и смотря как посмотреть, – и через пару часиков и тройку стаканчиков кофе отпускная Психовского уже лежала в другой, подписанной стопке бумаг и радовалась автографу декана, который кальмаровыми щупальцами все еще медленно крался по бумаге, постепенно высыхая.

      Иногда сборы в дорогу могут стать намного насыщенней самой дороги, и в итоге из всего путешествия запомнятся только двухчасовые поиски расчески, которая невероятным образом оказалась