Театр и фантастика (сборник). Марина и Сергей Дяченко

супа:

      – Что?

      Мать убрала тарелку. Поставила не ее место другую, с котлетой и рисом. Вытерла руки полотенцем:

      – Ты ведешь себя как влюбленный. Молчишь и улыбаешься.

      – А-а-а… – Тимур растерялся. – Не знаю.

      Мама молчала. Над головой у нее, на стене против окна, помещалась знакомая с детства афиша: «Шторм». Сто двадцатое представление».

      – Ты немножко пугаешь меня, Тима, – сказала мать задумчиво. – Ты уверен, что не влюбился?

      – Что такого пугающего во влюбленности? – он откусил сразу половину котлеты. – У-у, как вкусно… И лука в меру как раз… Булку в молоке вымачивала?

      – Не уводи разговор в сторону, – мать усмехнулась. – У тебя все в порядке?

      – Ну да, – Тимур жевал.

      – С работой есть какие-то новости?

      Он буднично пожал плечами:

      – Ничего особенного. Репетируем…

      – Я имею в виду – с настоящей работой. С трудоустройством.

      – Мама, – Тимур отложил вилку. – Я занимаюсь самой настоящей работой. Сейчас. То, что за нее пока не платят – ничего не значит…

      Мать хмыкнула. Уселась напротив, положила локти на стол:

      – Значит, ты все-таки влюбился?

      – Да, – сказал Тимур, помедлив.

      – Я ее знаю?

      – Нет.

      Мать вздохнула. Все невысказанные упреки и пожелания, все планы, надежды и жалобы остались за этим вздохом. Немые. Мать виртуозно умела вздыхать. Великая актриса…

      – А как с Ирой?

      Тимур неопределенно пожал плечами. Будто желая помочь ему, в комнате зазвонил телефон.

      – Ешь, – мать поднялась.

      Тимур погрузил вилку в россыпи риса. Глупая улыбка вернулась снова – весь сегодняшний день она не отлипала от него, будто навязчивая мелодия. Только слепой не заметит; ему бы толику самообладания…

      Мать вернулась. Увидев, какое у нее лицо, Тимур едва не поперхнулся рисом.

      – Тима…

      – Кто это звонил?

      – Тимур… ты правда там был?!

      – Кто это звонил? – спросил он с холодной яростью.

      – Какая разница, кто… ты всерьез думал скрыть от меня? Ты действительно думал, что это возможно? Я уж молчу о том, что это подло, Тима, так поступать за моей спиной…

      – Кто звонил?! – спросил он в третий раз.

      – Дегтярев, – сказала мать еле слышно. – Он видел, как ты выходил… оттуда. Сегодня, без пятнадцати двенадцать…

      – Он что, с хронометром там стоял?!

      – А ты что думал, – сказала мать неожиданно спокойно, даже насмешливо. – Ты думал, здесь так легко сохранить тайну? Горячий уголь за пазухой? У Дегтярева два спектакля на Коне… Ты же ему конкурент. Каждый новый спектакль на Коне – пожиратель старых спектаклей, они уступают ему время, они идут все реже… Чтобы не допустить тебя на Кон, кое-кто из шкуры вон выпрыгнет. Пощады не жди…

      – Я знаю, – сказал Тимур.

      – Ты «знаешь», – мать усмехнулась. – Дурак.

      Повернулась и вышла.

      Некоторое