Вторжение. Сергей Шангин

быть незаметными, родственники встали со скамьи, и зазвучала грустная мелодия.

      – Прошу присутствующих проститься с покойной и пройти на улицу, где вас ждут автобусы, – в голосе распорядителя звучала заученная печаль.

      Всякому делу отводится определённое время: следующие на подходе, конвейер смерти работает без перерывов и кому-то нужно всё организовать, чтобы не было ненужной суеты и растерянности в столь сложный момент. Зал опустел, гроб накрыли крышкой и вынесли на улицу в катафалк.

      – Значит, не сон, – хлюпнула носом Алина. – Всё взаправду? Я ведь думала, он меня любит!

      – Не сон, – отозвался Егор, начиная понимать, что с этими людьми ему придётся быть вместе не один день.

      – Ты на себя в зеркало смотрела, дура? – возмутился мальчишка. – Думала, переспишь и красавицей для него станешь? Ну, ты двинутая! Переспала и по-настоящему в окно прыгнула? Дура! – сплюнул пацан.

      – Сам ты урод вонючий, наркоман проклятый, гад ползучий! – завопила Алина и накинулась на пацана с кулаками.

      – Мать вашу, – подвёл итог Михалыч, отдирая её от перетрусившего наркомана. – Похоже, мы все покойники! По-настоящему! Так что хватит драться, нужно думать, что дальше делать!

      – 5 —

      – Сам дурак, тебя бы на моё место, посмотрела бы, что с тобой стало. Все вы хороши, пока не узнаёте, что девочка залетела. Сразу задний ход врубаете, типа «я же не собирался!»

      Алина совсем сникла, упала на скамейку, сгорбилась, прижав ладони к лицу, плечи её вздрагивали от беззвучного плача.

      – Чего мы тут торчим из-за какой-то дуры? – не сдавался пацан. – Сдохли и баста, карапузики! Ласты склеили и пошли все подальше! В стае выживает сильнейший, а не сопля зелёная. Это там вы были мальчики-девочки, взрослые-дети, а тут все равны, потому что покойники!

      – А не заткнуться бы тебе? – сейчас Егору было до глубины души жалко несчастную девчонку, выбравшую столь неудачный способ решения проблемы. – Ты и тут не особо вырос, раздуваешь щёки, а на деле пустое место и звать тебя никак!

      – Чего это никак? – оскорбился пацан. – Корень я! Понял? Меня в стае все боялись, понял? Сейчас как врежу, соплями умоешься, падла! – он явно заводил себя потоком ругательств. – Все умоетесь, харкать кровью будете!

      – Слышь, пацан, или как там тебя, Корень, заткнись, пока зубы на месте! – Михалыч сцапал пацана за плечи и встряхнул его как куклу. – По виду нормальный, хоть и торчок, а ведёшь себя, как сявка последняя. Где ты там тусовался, в какой-такой стае? Соберутся, как шакалы, в кучу и наводят страх на людей – мол, мы сила! Дашь таким по соплям, сразу бегут к мамке жаловаться, что их полиция обижает!

      Он оттолкнул его в сторону, демонстративно вытирая руки о гимнастёрку, словно прикоснулся к чему-то грязному и неприятному. Пацан хотел было ринуться на него, но не решился.

      – Ты… вы все… волки позорные… чмошники… да я вас… – Корень умолк и отвернулся, явно утирая выступившие слёзы.

      Ещё бы,