Транссибирское Дао. Валерий Уколов

лучше перед тем как взорвать этот мир сделать хоть маленькое доброе дело, например, придушить этого крота, чтоб не воровал овощи у людей. Так и людей не будет!

      Он нервно засмеялся и вдруг вспомнил своё детство, тот момент, когда он семилетним мальчиком разгребал осенью кучу листьев и наткнулся на большую полусонную жабу. Тот мальчик испугался и не мог двинуться. Он с ужасом глядел, как жаба медленно приоткрыла глаза, но сон почти овладел ею, и она не шелохнулась. Мальчик очнулся, вскочил и, поняв, что жаба никуда не денется, стал колотить по ней палкой, выгоняя из себя страх.

      – Мир – это сонная жаба! Решительность – вот что нужно!

      Он занёс руки над кнопками и застыл. Укус в предплечье заныл. Тогда майор взобрался на край пульта:

      – Сейчас я сделаю строевой шаг и наступлю на кнопки. Нет, я сотворю движение вальса, это будет красиво, но мир не спасёт.

      Майор громко засмеялся.

      – Да нет же, я просто прыгну на них. Вот так!

      Он закричал и прыгнул на пульт. Лампочки мигнули. Дисплей погас. Аварийное освещение отключилось.

      – Как же так? Ничего не сработало. Это проделки капитана. Гадёныш переделал пульт, создав иллюзию управления. Сколько жестокости в людях!

      Майор плакал.

      – Господи, неужели мне в скорби моей суждено, что земля своими запорами навек заградит меня, или всё же, подобно Ионе, буду извергнут из бетонного чрева. Не думай, Господи, я гласом хвалы принесу тебе жертву!

      На поверхности шёл грозовой ливень. Рядом со мной опустилась шаровая молния. Я уже не видел, что делается под холмом. Огненный шар вошёл в широкую трещину в бетоне и опустился в шахту. Я побежал от холма. Земля содрогнулась. Я добежал до железной дороги, по ней как раз шёл поезд. На повороте он сбавил ход, и я сумел впрыгнуть в один из вагонов. Вагон оказался общим. Я сидел, потрясённый, и не обращал ни на кого внимания. Я думал о том, что, если я мог видеть сквозь холм, то смог бы я остановить майора, если б запуск срабатывал?

      – Что с вами? – молодой человек тронул моё плечо.

      Я огляделся. Я понимал, что мы едем в общем вагоне, но даже это обстоятельство не оправдывало такой убогости толпы. Я посмотрел в окно: там лежал снег и стелился дым.

      – Куда мы едем? – спросил я молодого человека.

      – В Петербург.

      – А почему за окном всё время дым?

      – Обычное дело, паровозный дым.

      – Паровозный дым? Простите, я забыл какой месяц сейчас?

      – Февраль.

      – А год?

      – Да что с вами! Впрочем, одна тысяча восемьсот восьмидесятый.

      – А зачем мы едем в Петербург?

      – Да что такое с вами? Впрочем, я еду повидаться с писателем Достоевским. Он обещал мне встречу.

      – Я пойду с вами.

      Стемнело когда мы пришли на угол Кузнечного и Ямской.

      – Вот здесь, на второй этаж, – указал молодой человек. – Только прошу вас, тише. Сейчас поздно, Анна Григорьевна уже спит.

      Мы поднялись наверх. Молодой человек тихо постучал. Было слышно, как за дверью нервно