Бриллиант «Dreamboat». Сергей Анатольевич Петушков

дом рисовать обнаженную натуру. Ничтоже сумняшеся, вообразил себя новоиспечённым Полем Гогеном и даже решил во многом превзойти французского оппонента. Заплатит за девушку и заставляет её позировать. Только выходило у него всё слишком уж экспрессивно. То есть, по мнению невольных натурщиц, настолько криво, что его вскоре вовсе перестали пускать.

      Побывать в доме терпимости «Сюавитэ» мадам де Лаваль считалось хорошим тоном, ибо всё в нём было комильфо. То есть, по-русски говоря, как положено. И находился он на расстоянии «достаточно большом» от церкви и прочих общественных учреждений. И окна всегда зашторены, и шикарный вход с чучелом медведя в передней, с коврами, шёлковыми занавесками и люстрами, с лакеями во фраках и перчатках. И надпись на французском «J’ai perdu tout le temps que j’ai passé sans aimer» (Я потерял всё то время, которое я провёл без любви). Сюда ездили мужчины заканчивать ночь после закрытия ресторанов. Здесь же играли в карты, держались дорогие вина и всегда был большой запас красивых, свежих женщин, которые часто менялись». За один визит посетитель мог оставить здесь круглую сумму. За сутки одна женщина принимала не больше 5—6 посетителей.

      Злые языки поговаривали, что и сама мадам Кэтрин де Лаваль, будто бы в девичестве Катька Ярошенко, юная, невинная барышня, когда-то подрабатывала на Нижегородской ярмарке. Её часто можно было встретить в районе Нижне-Волжской набережной пьяную, размалёванную, расхристанную, напевающую:

      Дайте мне купчину

      Пьянаго, в угрях

      Стараго, седого,

      В рваных сапогах.

      От купчины салом за версту разит,

      Да бумажник тертый

      «Радугой» набит

      Он и обругает,

      Он тебя прибьет,

      Да за то заплатит,

      Даром не уйдет.

      Поединок можно вести различными видами оружия. Знаменитый д, Артаньян, герой сочинений Александра Дюма, предпочитал шпагу, гусар или улан – саблю, студент волен был выбрать рапиру, Пушкин стрелялся с Дантесом на гладкоствольных пистолетах, сам Северианов предпочёл бы рукопашную схватку, но с владелицей весёлого дома «Сюавитэ» они оба избрали в качестве оружия улыбки. Мадам де Лаваль улыбнулась Северианову липко и очаровательно, обнажив белоснежные зубы и высокую арбузную грудь, почти вываливающуюся из выреза тёмно-красного платья. Изящно держа в тонких пальцах миниатюрную фарфоровую чашечку, она томно поинтересовалась:

      – Добрый вечер, господин офицер. Желаете отдохнуть у нас? Кого предпочитаете, брюнеток, блондинок, шатенок? Сдобненьких или, наоборот, стройных?

      Северианов картинной щёлкнул каблуками, с чувством приложился к ручке женщины и улыбнулся в ответ ещё очаровательней.

      – Премного наслышан о вашем великолепнейшем заведении. Досуг, знаете ли, скрасить иногда хочется, карты надоели, вино тем более. Желаю, как бы выразиться поточнее, культурного общения с представительницами прекрасного пола. Зачерствел,